Бедная ты моя, бедная, с болью в сердце подумал я. Ну за что тебя так, за что? Ведь ты ни перед кем не провинилась, и единственным твоим грехом является лишь то, что ты родилась на этой грешной земле.
Только что закончился обход, и медсестрички разбрелись по палатам исполнять предписание врачей.
— Как она? — спросил я невысокую хрупкую сестричку, которая ставила Илоне капельницу.
— Она в тяжелом состоянии, — сказала сестричка. — А вы кто ей?
Я задержался с ответом. Я не знал, что сказать.
— Я ее коллега, — сказал я.
— Значит, вы тоже медик? — сообразила девушка, которая, видимо, кое-что уже знала об Илоне.
— Да, я начальник медицинской службы полка, — проговорил я.
В этот момент, узнав, видимо, мой голос, Илона подняла руку. Я бросился к ней.
— Ты меня слышишь, Илона? — произнес я с дрожью в голосе. — Слышишь?
Она не ответила.
— Раненая не разговаривает, — сказала медсестра.
— Почему? — спросил я.
— Она очень слаба.
Я кивнул, мол, понимаю.
Я придвинул к кровати стул, сел на него и стал смотреть на Илону. Было тихо, и лишь где-то за окном слышались привычные городские шумы. Илона лежала в женской палате, но, кроме нее, здесь никого больше не было. Женщин не так уж много в армии, не много их и на войне. Это хорошо, подумал я, женщины не должны воевать. Это противоестественно.
Я взял ее руку в свою и ощутил легкое пожатие. Да, она признала меня, окончательно понял я. Наверное, она рада. Рада не меньше, чем я. Я немного расслабился. Некоторое время назад я испытал эмоциональный всплеск, когда узнал, что Илона жива. Теперь я потихоньку приходил в себя.
— Илона, — тихо прошептал я и снова почувствовал ее пожатие. — Держись, дорогая… Все будет хорошо. Я буду рядом с тобой. Я вытащу тебя, я помогу тебе…
Теперь я знал, что мне следует делать. Я обязательно должен был остаться в госпитале, чтобы ухаживать за Илоной. В тот же день я посетил начальника госпиталя. Этот моложавый полковник был старым знакомым Харевича. Я выложил ему все как на духу. Полковник посочувствовал мне. Я спросил, может ли он что-нибудь сделать для того, чтобы я какое-то время побыл рядом с раненой. Он пообещал лишь одно: похлопотать в штабе округа, чтобы меня на короткое время прикомандировали к госпиталю. Якобы с целью повышения квалификации.
Полетели дни, которые сменялись бессонными ночами, протекавшими в заботе об Илоне. Я знал, что врачи все сделали для того, чтобы вытащить Илону с того света, оставалось выходить ее. И я старался изо всех сил. Я сам отвел себе роль сиделки. Я помогал медсестрам делать Илоне перевязки, следил за капельницей, давал ей лекарства, умывал ее, кормил. Работы хватало, и я делал ее с удовольствием.
