А сам палкой грозил на меня. Я вся от страха затрепетала, чуть не упала, язык оцепенел, и не могу ни бежать, ни слова сказать, ибо знаю свою вину. Он же начал говорить следующее:
— Зачем ты бродишь по свету и обманываешь Бога и людей? Тебе дают деньги в Киев на свечку и на молебны, а ты их тратишь на свои прихоти.
И начал он обличать, что, мол, много станций ехала на подводах, нанимала их, тратя данные Богу деньги. А в таком-то месте вино пила и столько-то его купила. А в таком-то месте пустое празднословила. И так он, мой батюшка, рассказал мне то, что я и сама позабыла. Как будто со мной сам ходил и дела мои записывал. Я же стою ни жива ни мертва. Он сказал еще:
— Теперь уже полно тебе ходить по свету, ступай и живи в Томске. Питайся от своего рукоделия, вяжи чулки, а когда устареешь, тогда для пропитания собирай милостыню, да слушай же! Больше не ходи в Россию.
Потом он пошел в свою келью, а я поклонилась и ушла, не сказав ему ни слова. Пришедши в Томск, я отложила попечение о странствовании и начала жить дома и рукодельничать.
По прошествии полугода мои сродники и знакомые молодые люди начали собираться в Киев на поклонение и стали звать меня с собой, чтобы их про водить до Киева, потому что мне дорога была знакомая. Я долгое время не соглашалась, потому что старец Даниил не благословил больше странствовать. Но по усиленной просьбе родственников согласилась, и отправились мы в путь.
Пришли мы в Саровскую пустынь, сначала в гостиницу, а потом к батюшке Серафиму — принять на дальнейший путь благословение. Он всех моих спутников принял ласково и всех благословил и дал сухариков на дорогу, а меня не благословил и даже прогнал, ни слова со мной не сказал.
Прожили мы в Сарове с неделю. Ежедневно мои спутники к нему ходили, и он их наставлял душеспасительными словами, а меня и на глаза не пускал, сколько я к нему ни приходила. Наконец, мои спутники начали собираться в путь. Дело было только за мной. Посему я еще решила побеспокоить старца и, пришедши к его келии, закричала со слезами: «Батюшка Серафим, благослови меня в путь, товарищи мои уже собрались». Выйдя из кельи, он сурово взглянул на меня и громко сказал:
— Нет, нет тебе благословения. Зачем ты пошла в Россию? Ведь тебе брат[5] Даниил не велел больше ходить в Россию! Теперь же ступай назад домой.
Я ему сказала:
— Батюшка, благослови меня в последний раз, больше уж ходить не буду.
Он же ответил:
— Я тебе сказал: ступай назад, а вперед тебе идти нет благословения.
