– Вчера похитители потребовали полмиллиона.
– Блефуют! Неплохой ход! – Рамзи искоса глянул на Эмму, неумело притворявшуюся спящей. – Блеф, конечно, – повторил он, – но теперь у копов на руках все козыри. Значит, помимо похитителя, в деле замешано еще по меньшей мере четверо. Интересно, почему столько народа? И откуда? Все это не похоже на обычный киднэппинг, Молли.
– Мне это не нравится, – неожиданно вставила Эмма, подвигаясь ближе к матери. – Совсем не нравится.
Взрослые переглянулись.
– Нам тоже, детка, нам тоже, – вздохнула Молли.
Рамзи выехал на шоссе. Слава Богу, черного пикапа и след простыл.
После того как Молли показала ему внушительную пачку стодолларовых банкнотов и заверила, что в лифчике заначено куда больше, Рамзи снял роскошный люкс в «Жероме», оплатив счет наличными и зарегистрировавшись под вымышленными именами.
Их провели в гигантскую комнату, обставленную в викторианском стиле. На лампах красовались шелковые абажуры с длинной красной или золотистой бахромой, по обоям были разбросаны розы величиной с кочан капусты и виноградные лозы.
Зато обои в ванной оказались шокирующе красного цвета и плохо гармонировали с розовым мрамором.
Занимательное сочетание старого с новым!
На одном конце комнаты было устроено нечто вроде спальни с кроватью, комодом, на другом стояли стол и стулья. Картину дополняли бархатные шторы на высоких окнах.
– Мне всегда хотелось пожить здесь, – признался Рамзи, – еще с тех пор, как я совсем мальчишкой отдыхал тут на каникулах. Это что-то, верно?
– Да, – согласилась Молли. – Но, кроме этого чудовища, в номере нет другой кровати?
– Мы женаты, помните? Не смотрите на нее слишком долго, желчь разольется. И не беспокойтесь, я велел принести диванчик.
Покрывало из ярко-синего бархата с красными кистями было словно из вестерна.
– Что такое желчь? – поинтересовалась Эмма.
– Довольно горькая штука, которую выделяет печень.
Рамзи заметил, как Эмма тихо повторяет незнакомое слово, и улыбнулся. Молли в восторге стиснула Эмму так, что девочка пискнула. Молли разжала руки, и обе принялись хохотать.
– Это такая игра, – пояснила Молли. – Если Эмма выдерживает мои объятия целую минуту и не издает ни звука, сразу получает мороженое. Обычно она выигрывает. Сознайся, хрюшка, ты просто меня пожалела?
– Нет, хотела увидеть, как ты улыбаешься по-настоящему, мама.
– Значит, выиграла мою улыбку.
Из всех вещей у Молли был рюкзак, у Эммы – наволочка, только Рамзи оказался счастливым обладателем двух чемоданов. Он запер в джипе старую пишущую машинку «Оливетти», принадлежавшую матери, все, что успел написать за две недели, и несколько книг. Вскоре принесли обещанный диванчик, правда, чересчур короткий. Но в ответ на протесты Молли он лишь покачал головой.
