Самая показательная часть легенды Ленорман о самой себе — это ее попытка избавиться от учителя Этейллы. В ее несколько демонизированном облике карточной гадалки не хватало какой-то изюминки. Быть ученицей парфюмера Этейллы казалось ей недостаточно интересным. Именно поэтому в рассказах о ней появилась фигура некоего колдуна-мельника. Во всех культурах есть сказания, мифы, легенды о мужчинах, обладателях тайного знания, которые передавали его женщинам-ученицам.
Этот дальний родственник был довольно богат. Мещанин, разбогатевший на ветре.
Ему принадлежала единственная мельница в той округе — и местные крестьяне платили немалые деньги не только за помол своего зерна. Он умел делать деньги из обещаний, посулов, глупых надежд. Его мельница на самом деле перемалывала не зерно, а историю. Каждый, кто проводил на его мельнице час, старел на месяц.
Именно поэтому мельник слыл чернокнижником, колдуном. Справедливости ради надо сказать, что он был готов и на благородный поступок. Мог помочь в безвыходной ситуации. Но все его добрые дела тонули в бурном потоке домыслов, которые казались не столько белыми пятнами его биографии, сколько черными дырами, в которых пропадали крупицы добра, творимого им. Без сомнения, он был посвященным, одним из воплощений Гермеса Трисме-гиста.
Вире рассказали историю, которая произошла на мельнице. В ней не трудно уловить парафразы известной средневековой легенды о Чародее и его ученике, несколько модернизированной в XVII–XVIII веках. Четырнадцатилетний сирота Крабат жил в деревне на подаяние. Мальчишке приснился странный сон. Он видит одиннадцать воронов, сидящих на жерди, на ней есть еще одно свободное место. И тут чей-то голос приказывает ему прийти на мельницу.
Зловещая угроза, исходящая от этого сна с воронами, которые, по старому народному поверью, воплощают в себе зло и чертовщину, становится страшной действительностью. Мальчик идет на зов голоса на таинственную мельницу.
Первый, кого он там встречает, — это сам мельник. От одетого во все темное господина веет холодом. Все вокруг: и «мертвая тишина», встречающая Крабата, и «ледяная рука» мельника так же, как его мертвенно-бледное, «словно мелом» вымазанное лицо, и череп на его столе — является символическим предвестием смерти. Но, несмотря на кошмарное предзнаменование, Крабат не в состоянии убежать. Пустое двенадцатое место, кажется, уготовано именно для него. Вороны являются демоническим противопоставлением двенадцати апостолам, так же как сам мельник — извращенное искажение образа Христа. Не свет и жизнь окружают его, но мрак и смерть.
