Сивилла первый раз столкнулась с Вире случайно. Это запомнила не она — он. А потом записал от ЕЕ(!) имени в СВОЕМ(!) дневнике! Какой запутанный способ внести ясность в историю.
Дело было в Париже. Он стоял на мосту. Она ехала в карете. Что это? Случайность? Все важные события в своей жизни Мария вычеркивала из списка случайностей и вписывала в список предопределенностей.
Проезжая в тот момент по мосту, она разделила случайность на квадрат закономерности, который представлял собой окошко. Через него мадемуазель высматривала красивые мужские лица. Камзол, чулки, парики — сколько лишних подробностей на мужском теле. А как это утяжеляет груз истории.
Формула истории всегда приземистее, чем рассуждение о ней. Историю создают не мысли политиков, а набор кофейных чашек, подаваемых к ужину, модный фасон платья или механизм часов. Чем больше случайностей, тем преднамереннее история. Кажется, что фасад «завтра» всегда украшен надеждой, а фасад «вчера» — разочарованием. Но задние дворы не меняются никогда.
После первой встречи они виделись в Сорбонне, где мадемуазель была единственной женщиной — слушательницей среди мужчин. Жюльен Вире преподавал право.
Вире был энциклопедически образованным человеком, исследователем в самых разных областях. В истории психологии он остался как оригинальный исследователь феномена подкидышей. Подкидыши мечтают обрести истинную мать и, даже когда находят таковую, мечтают найти другую — истинную, как они считают — из их мечты, женщину, которая может изменить их судьбу, подарить исправленную и дополненную версию их собственной жизни. Идеальной матерью для таких людей являются гадалки. Такие женщины одним своим присутствием дарят нашедшим их мужчинам ощущение вечного детства.
Эти женщины сродни сфинксам, которые знают все о нашем прошлом и будущем. Их присутствие можно угадать по необычным приметам. В страшном и гулком доме, похожем на теплицу для злых звуков, — с хлопающей и скрипящей дверью, — они появляются бесшумно, не известив о себе ни стуком каблучков, ни взмахом веера, ни просевшей половицей, ни случайно вырвавшимся вздохом. Они идут, не оставляя следа, — как может шествовать привидение.
Женщины со свитой теней — идеальные гаранты вечности, ибо ничто материальное не пристает к их одеждам. А вечность? Вечность оставляет лишь тени недоумения на лицах тех, кому она явилась в образе смерти.
Вечность утяжеляет прошлое обилием бытовых подробностей. Она не знает мелочи. Для нее все значимо — даже скрип сапогов.
