Здесь побывал сам Александр Македонский, принеся в посмертный дар последнему царю Трои Приаму свое золотое оружие.
Здесь, а не в Византии Константин Великий хотел основать столицу своей державы.
Мне, в отличие от Шлимана, не пришлось пускать в ход высокие дипломатические связи, чтобы договориться с иноземным правительством.
Моим главным врагом стала, на первых порах, крайняя противоречивость источников.
Но верно ли говорить о противоречивости?
Пусть Гомер умалчивает о пророческом даре Кассандры.
Что из того?
Он ведь этого не опровергает!
А ведь уже Пиндар называет Кассандру «девой-пророчицей».
Эсхил в трагедии «Агамемнон» рисует нам самыми мрачными красками кровавые видения прорицательницы и ее ужасную смерть.
Вергилий рассказывает о том, что Кассандра напророчила отцу Энея Анхизу его прибытие в Италию.
Разве этого мало?
Но главное, по Шлиману, не только обозначить место и время какого-то события или явления. Важнее — увязать в единое целое все известные или вновь найденные детали и факты, воссоздать образ события или эпохи.
Нужно твердо доказать, что вот этот проем в стене и есть знаменитые Скейские ворота, над которыми, стоя в башне, Елена Прекрасная распознавала своих бывших женихов-ахейцев и называла их имена Приаму.
Нужно найти детально описанный Гомером кубок Нестора, старейшего из греческих вождей.
Нужно убедиться самому и убедить других, что извлеченные из земли сокровища (Шлиман все-таки отыскал их!) — это сокровища не кого-нибудь, а самого Приама!
Строго по плану
Как раскопки Трои начались с узкой, пробитой в земле штольни, а закончились выемкой тысяч и тысяч кубометров неподатливого грунта, так и в поисках Кассандры пришлось оцолкнуться от двух-трех строк Гомера и перелопатить, в конце концов, груды всевозможной литературы.
Чего только не пришлось преодолеть!
И пустословие популяризаторов, списывающих друг у друг целыми страницами, а потому ошибки кочуют из брошюры в брошюру.
И невыносимую скуку средних научных исследований, при чтении которых укачивало пуще, чем при морском плавании.
И тяжкую терминологию серьезных учений, столь не похожую на простой человеческий язык.
Но поставленная перед собой цель в том случае, если бы я ее достиг, искупила бы все: и потерянное впустую время, и скуку, и путешествие в дебрях терминологии, более похожее на попытку древних героев проникнуть в промежуток между Сциллой и Харибдой.
Личность Кассандры притягивала не только своей загадочностью и таинственностью (загадочных и таинственных, что людей, что героев, пожалуй, хватает в истории). Магнитом притягивала ее слава, пережившая не века — тысячелетия. Вернее, причина такой славы.
