— Нам не нужен пастор. У меня нет времени на пасторов. Работа не ждет.
— Но это же ваши дети, Джозеф! Что с вами?
— Теперь они — часть фермы, чем, впрочем, всегда и были. — Он повернулся, закатал повыше рукава рубахи на загорелых руках и направился в сторону работавших в канаве.
Грегори обнял Нэнси и взглянул в ее заплаканное лицо.
— Сколько же ты пережила за эти дни!
— Я... я думала, ты уехал в Глостер... Грег! Почему ты не приезжал? Я каждый день ждала тебя!
— Было очень сыро и дождливо.
— С тех пор как ты был здесь последний раз, стояла прекрасная погода. Смотри, как все выросло!
— В Коттерсолле все эти дни шел дождь.
— Вот оно что! Тогда понятно, почему так разлилась река и почему столько воды в канавах. Но здесь у нас немного покапало, и все...
— Нэнси, скажи, отчего умерли бедные крошки?
— Если ты не возражаешь, я лучше промолчу.
— Почему твой отец не пригласил пастора Лэндсона? Как он мог оказаться столь бесчувственным!
— Потому что он не хотел, чтобы кто-то посторонний знал об этом. Вот почему он отказался от услуг строителей. Понимаешь... да, придется тебе сказать... это мама. Она совершенно выжила из ума, совершенно! Это случилось позавчера, когда она первый раз вышла на улицу.
— Ты хочешь сказать, она...
— Ой, Грег, отпусти руку, больно! Она... она поднялась наверх, когда никто не видел, и... задушила всех младенцев, Грег, одного за другим... подушкой.
Грегори почувствовал, что бледнеет. Нэнси заботливо повела его за дом. Они присели на брусья изгороди. Он молча переваривал ее слова, потом спросил:
— Как сейчас чувствует себя твоя мать, Нэнси?
— Молчит. Отцу пришлось запереть ее в комнате. Прошлой ночью она все время кричала. Но сегодня, с самого утра молчит.
Грегори изумленно огляделся. Все окружающее казалось чересчур ярким, даже пестрым, будто покрытым сыпью — вероятно, от прилива крови к голове. Цветы на яблонях уже почти облетели, и начали набухать яблоки. Рядом под тяжестью огромных стручков гнулись бобовые стебли. Проследив за его взглядом, Нэнси опустила руку в карман передника и достала пучок ярко-красной редиски — каждая размером с мандарин.
— Возьми. Она свежая, вкусная, прямо с грядки.
Грегори с безразличным видом надкусил привлекательно выглядевший шарик, но тут же сплюнул. Снова этот отвратительный вкус!
— Она же очень вкусная! — запротестовала Нэнси.
— Теперь уже не «немного странная» — просто «очень вкусная»? Нэнси, разве ты не замечаешь, что здесь творится нечто сверхъестественное, нечто страшное? Прости, но это действительно так. Вам с отцом нужно немедленно уехать отсюда.
