— Вот видите. — говорю ему. — белый Ливан! Моисей подошёл к обетованной земле с юго-востока и молил господа, чтобы он «показал ему добрую землю за Иорданом и Ливаном», а мы теперь подходим к ней с противоположной стороны, то есть с северо-запада, и прежде всего видим цветущий Ливан.
— А, так это Ливан! — оживился раввин и произнёс несколько фраз по-еврейски.
Я напомнил ему, как пророк Иеремия, указывая на постоянное пребывание снега на Ливанских горах, противоставлял ему непостоянство народа Израильского по отношению к Богу.
Сразу раввин ничего не ответил и ещё старательнее занялся укладкою в ящик книг и талеса, но потом вдруг быстро поднялся и, указывал на Ливан, произнёс вдохновенным голосом:
— Как этот снег всегда на горах, так и Израиль никогда не оставит того Бога, с которым говорил Моисей.
В семь часов мы подходили к Триполи. Солнце уже высоко стояло па небе и заливало город ослепительным светом. Ещё пароход не стопорил машины и подвигался довольно быстро, а арабские лодки одна за другой приставали к борту, не взирая на крики команды и офицеров. Тут мы полюбовались поразительною ловкостью лодочников сирийцев. На волнении, на быстром ходу фелюк, они смело перепрыгивали с одной на другую, легко сохраняя равновесие, и в то же время сильно работали руками и ногами. Крику и гаму было довольно. Иные вскарабкались по борту парохода на палубу и стали предлагать паломникам свои услуги перевести их в Ель-Мину, в порт Триполи.
Задержка на пристани. — Школа в Ель-Мине. — Русская грамота у арабов. — Детский сад. — Арабки-учительницы. — Школьное преподавание.
Поехал и я с небольшою группою паломников на цветущий берег Сирии. На всякий случай мы захватили свои паспорты и приготовились к требованию бакшиша. Одна лодка остановилась на наших глазах у пристани, и пассажиры беспрепятственно вышли на берег и разошлись по улицам города. Почему-то нашу лодку подвезли арабы к таможне. Лишь только мы поднялись на её помост, как перед самым носом нашим закрыли дверь и окружили её не то сторожами, не то полицейскими.
— Паспорты!
Мы показали. Но они не удовольствовались этим и стали их отбирать. Этот приём был совершенно иной, чем в Константинополе или Смирне, и мы поспешили взять свои паспорты назад. Нас не пускают.
— Ведите нас к русскому консулу! — настойчиво потребовали мы.
После небольших препирательств они куда-то послали сирийца и минут через пять нас препроводили к агенту Русского общества пароходства и торговли. Как многие наши консулы на Востоке, он ни слова не понимал по-русски. Пришлось прибегнуть к французскому языку, на котором агент объяснил нам, что мы свободны, и нам нет никаких препятствий идти в город.
