Женщина поднялась, открыла форточку, закурила. Антону было тридцать три. Не только актер театра, но и телеведущий, очень востребованный шоумен, он всегда был душой компании, здорово играл на гитаре, увлекался Полом Маккартни. Рассказывал о юности, смеясь: «Учился я отвратительно! Школы менял из-за “неудов” по поведению: то длинные волосы отращу, то еще чего. А в детстве я мечтал стать биологом, устроил дома зоопарк: четыре клетки с крысами, белка, хомяк, ворона, черепаха, кролик, две собаки…»
«К чему это я про домашний зоопарк?» — подумала Вера с тяжелым чувством, будто ответ на страшный вопрос уже брезжил на задворках сознания.
Терпеливый Смолярчук по опыту знал, что женскому полу нужно время, чтоб прийти в себя после таких вот фотографий. Он не торопил свидетельницу. Он только внимательно осмотрел хозяйку квартиры, стоящую к нему спиной, и сделал вывод: «Не, такая жиночка не могла вбыть! Тендитна дуже. Шоб такому кремезному чоловику голову звернуть, яка ж звиряча сила нужна!»
— Какие у вас были отношения, Вера Алексеевна?
Она с трудом ответила:
— Обыкновенные. Дружеские.
Дзюба в это время писал: «Перед началом опроса мне разъяснены нормы статьи такой-то Конституции Украины, часть… По существу заданных мне вопросов в связи со смертью гр. Билибина могу показать следующее…»
— Как вы познакомились?
— Подруга моя познакомила. Она артистка, работает в театре.
— У него были враги?
Вера очень удивилась.
— Откуда мне знать? Враги? Не знаю, может, конкуренты в актерской среде считаются…
Смолярчук прервал ее.
— Як то откуда знать? Сами говорите — дружеские. Значить, он мог вам шось рассказывать. К примеру, вы были у нього вдома?
— При чем тут… — Хозяйка хотела оборвать этот разговор, но сдержалась: не поможет. У них такая работа — дурацкие вопросы задавать. — Не была и не собиралась.
— Вы замужем?
— Допустим.
Они с Андреем Двинятиным не расписывались. Он был ее гражданским мужем. Не мужем, но почти.
— Отож. А Билибин холостой. И вы встречались…
— Не ваше дело!
Она все-таки сорвалась. Смолярчук строго посмотрел на Лученко.
— Я должностное лицо и имею право проводить предварительное расследование в форме дознания. А кто мешает отправлению правосудия, того…
— Ну так и отправляйтесь отправлять ваше правосудие! — Вере надоело. — Спрашивайте охрану театра, артистов, близких… покойного.
Милиционер вздохнул. Дзюба дописывал концовку протокола: «…С моих слов записано верно, подпись, дата».
— А чого вин оставался поздно вечером один в театре, не знаете?
