Она тревожно напряглась из-за того, что он назвал ее по имени, да еще с какой-то чуть ли не интимной интонацией в голосе.
— О чем?
— О том, о сем… а главное — о Клоде.
Дороти про себя чертыхнулась: ей следовало больше доверять своим предчувствиям и не садиться к нему в автомобиль.
— Это совершенно невозможно. Уж лучше высадите меня сразу.
Брасс резко притормозил у обочины.
— Как скажете, мадам. Можете выходить и не забудьте собачку. Пешком вы к ночи как раз доберетесь.
Дороти сердито поджала губы.
— Учтите, я не собираюсь вас удерживать. Насильно захватить адвоката было бы верхом глупости, а я не дурак.
— Это понятно с первого взгляда.
— Вот и прекрасно. Так что? Вы выходите или едем дальше?
— Едем, только разговаривать с вами я не собираюсь.
На лице Брасса вспыхнула победная улыбка.
— Мне нужно одно: чтобы вы выслушали меня.
У нее промелькнула совершенно детская мысль: заткнуть уши пальцами, хотя это было бы отчаянной глупостью. Оставалось только надеть на лицо маску безразличия и отвернуться к окну в надежде, что Эдди Брасс поймет, сколь нелепую атаку он предпринимает.
Но Дороти Ламбер уже в который раз недооценила способности Брасса. Он все-таки заставил ее слушать.
— Когда я увидел на пороге двоих полицейских, сунувших мне в лицо ордер на обыск, первой моей реакцией было заявить, что это какая-то ошибка, — начал свой рассказ Эдди Брасс. — Я чуть не рассмеялся, услышав о подозрении, будто в моем доме спрятан младенец женского пола, поэтому совершенно не препятствовал желанию полицейских осмотреть также и мой лодочный ангар. Я был абсолютно уверен в абсурдности подобного рода обвинений.
Подробности, о которых сообщал Эдди, не могли не интересовать Дороти, поскольку отчасти фигурировали в ее адвокатском досье, но она все равно демонстративно повернулась к нему затылком. За окном автомобиля шелестели под легким бризом, подувшим к вечеру, листья деревьев. Сзади безмятежно сопел во сне пес. Делая безразличный вид, Ламбер тем не менее слушала очень внимательно.
— Я заподозрил неладное, лишь взглянув на лицо племянника. Клод выглядел как загнанный в угол зверек. В его глазах были беспомощность и отчаяние. Понимаете, что я имею в виду?
Дороти промолчала.
— Надеюсь, поймете.
— Не знаю, о чем вы говорите. Я не слушаю, — фыркнула Дороти.
— Пусть так, но я все равно продолжу, — твердо сказал Брасс. — Психологическое состояние Клода вселило в меня беспокойство. У меня хорошая интуиция. В моей работе она очень важна, и я всегда доверяю своим внезапным предчувствиям. «Если полицейские говорят правду, то чей ребенок спрятан здесь?» — упросил я, никак не ожидая, что Клод ответит: «Мой. Мой и Сьюзи».
