– Думаю, я не пожалею о таком раннем подъеме.
– Надо было идти спать, а не плясать до упаду, – отозвался Опарин, как всегда чисто выбритый и орошенный одеколоном. – Ребята, а красотища-то!
Каждое слово Григория вызвало в душе Василия раздражение. Однако с этим его утверждением он не мог не согласиться.
От воды тянуло свежестью. На небе еще не погасли звезды. По реке, словно дым, стлался туман. Нос катера, будто нож, резал зеркало водной глади. Через пять минут хозяин повернул лодку вправо, и рыбаки оказались в небольшой затоке, окруженной зарослями камыша и ветками склонившихся к воде плакучих ив. Вокруг царила тишина. Федор приложил палец к губам, словно призывая всех послушать тишину. И мужчины, как по волшебству, услышали легкие всплески и шелест камыша.
Все потянулись за удочками, и вскоре Садов восторженно вскрикнул:
– Клюет!
Серебристая рыба, трепеща хвостом и плавниками, полетела на траву. «Первенец» недолго пробыл в одиночестве. Леска натянулась и у Василия, потом повезло Опарину и Иванову. Федор их не обманул. Мужчины едва успевали менять наживку. Азарт настолько сильно охватил полицейских, что они забыли обо всем на свете. Громкий окрик хозяина заставил их вернуться с небес на землю:
– По-моему, достаточно.
Мужчины будто очнулись и с изумлением посмотрели на гору рыбы:
– Это все – наше?!
– Если вы не передумаете и не подарите весь улов кому-нибудь, – усмехнулся Федор. – Перекусим?
– Конечно!
Он достал пластиковые пакеты, вынул клеенчатую скатерть и принялся выкладывать на нее еду.
– Уху сварить хотите? – На поверхности показался закопченный котелок.
– Конечно, хотим!
– Тогда отберите парочку рыбешек, а я разожгу костер.
Василий пребывал в том состоянии, когда все окружающее вызывает у человека восторг. Он нисколько не жалел, что так рано поднялся. Рыбная ловля подействовала на него успокаивающе, и все невзгоды словно бы отошли на второй план. Он стоял на берегу и любовался рассветом. Туман потихоньку рассеялся. Вставало солнце. Окружающие предметы становились более четкими, рельефными. Речное «серебро» менялось на «золото».
К лейтенанту подошел Геннадий:
– Вот уж никогда не думал, что захочу поесть ушицы рано утром! Это все – свежий воздух. А ты все думу думаешь? – Он дружески похлопал молодого человека по плечу. – Расслабься.
– И расслабился бы, если бы не ты, – обиженно заметил Семенов. – Кстати, я о тебе думал.
– В связи с чем?
Василий отвел глаза в сторону:
– Гена, как называлось снотворное, которым усыпили Шиманского? Мать просит купить ей что-нибудь в этом роде.
