Три сестры Кончаловского
ПРЕМЬЕРА
А за режиссуру ответят актёры
Премьеру "Трёх сестёр" Андрея Кончаловского в Театре имени Моссовета, куда долго не пускали критиков, ждали "потирая руки". Особенно после концертного "Дяди Вани", где Войницкий представал шутом с красным носом клоуна. А вдруг опять поднятый с таким трудом чеховский колокол упадёт и разобьётся[?]
Одна догадка следовала за другой. К тому же не так много случаев, чтобы кинематографисты праздновали пиррову победу на подмостках. Что ни говори, а профессия другая. Ведь разбить пьесу на эпизоды, подобно кадрам, не составляет большого труда, но объединить их без монтажного стола - для киношников задача архисложная, не говоря о пентаграмме ритмического рисунка спектакля. Когда же, наконец, критиков допустили к "телу" трёхчасового спектакля, прошедшего проверку в провинции, то выяснилось: раздробленность, присущая киносъёмкам, и здесь не заставила себя ждать. Всё-таки законы кинематографа накладывали свой отпечаток на театральный процесс Кончаловского. Зато каждый эпизод был выверен до запятой, с подробным анализом каждого характера, подкреплённого биографией чеховского времени.
Первая картина именин Ирины (Галина Боб), совпадающая с годовщиной смерти отца, напоминала прелюдию к дальнейшему распаду генеральского дома, выживанию сестёр из родового гнезда и краху всех иллюзий под напором воинствующего хамства. Таким образом, Кончаловский как бы заранее готовил почву для встречи с жестокой реальностью инфантильных интеллигентов. Поэтому праздник в доме Прозоровых тоже получался какой-то вымученный, искусственный. Здесь много было мельтешни и пустой болтовни, будто люди пытались скрыть досаду и слёзы. Приглашённые военные тоже чувствовали себя не в своей тарелке, но игристое шампанское развязывало языки, хотелось делать комплименты и не думать о плохом. Больше всех смеялся Тузенбах (Павел Деревянко), легко порхая, подобно танцмейстеру на балу, и не обращая внимания на колкости Солёного (Виталий Кищенко), поскольку был влюблён, слепо, глупо, как щенок, в Ирину, которого хочется погладить, не более того.
Трагикомическую атмосферу не то праздника, не то поминок нарушал подполковник Вершинин в исполнении Александра Домогарова. Не тот Вершинин, которого мы привыкли видеть: сдержанный и благородный, а другой. Да, он благороден, но картинно-благороден, как будто час назад покинул светский салон и от скуки заглянул к трём сёстрам с моноклем в глазу, напомаженными волосами и грассирующим французским "р". Одним словом, стареющий денди в военном мундире. Столь неожиданный афронт сбивал с толку, смешил и одновременно возмущал. Как же такого могла полюбить Маша (Юлия Высоцкая)? Ведь у неё под боком уже есть "павлин с перьями" - муж, которого вначале она приняла за умного человека. Неужели опять ошибка? Эту загадку вынужден решать и зритель.
