- В 90-е вы заведовали отделом поэзии в журнале "Москва". А почему пришлось оттуда уйти? Я вот слышал такую версию - Артёмов больше занимался своим творчеством, чем рукописями других авторов, что в итоге истощило терпение главреда Леонида Бородина.
- Всё проще. После десяти лет редакторской работы с чужими рукописями наступает усталость. Рукописи эти, к сожалению, в массе своей бездарны. А бездарность вытягивает силы. Так что я готов был уйти. Формально же мой уход произошёл так. К столетнему юбилею М. Исаковского я подготовил страничку. Вполне дежурную, с краткой биографией, с виньеткой. У нас с Бородиным возникло по этому поводу некоторое мировоззренческое прекословие. Он предложил юбилей не отмечать. Напирал на то, что Исаковский "сталинист". А я считал, что сталинизм и репрессии - ерунда. Главное - "Одинокая гармонь", "Катюша" и "Враги сожгли родную хату". Мы оба были правы, каждый по-своему. Ну и ещё мы в редакции частенько выпивали. До скандалов не доходило, но он этого не любил. Так что по совокупности. Однако отношения наши не испортились, я регулярно в последующие годы печатался в журнале.
- Ваше второе пришествие в "Москву" уже в ранге главреда - это решение редколлегии?
- Редактором я стал случайно и не по собственной воле. Я был свободным человеком, работал сутки через четверо в спорткомплексе Бауманки. В МЧС. Работа заключалась в посещении бассейна, сауны, спорт[?]залов и проч. И тут в сентябре прошлого года позвонил Леонид Иванович и пригласил меня в журнал "Москва". На должность заместителя. Он болел. Я сперва отказался, а потом и пошёл. Всё равно зимой делать нечего. Он уступил мне свой огромный кабинет. Но читать рукописи не очень-то получалось. Леонид Иванович зазывал меня к себе, в маленькую боковую комнатку, и мы часами просто разговаривали. Вернее, он рассказывал про свою жизнь. "Я, Слава, могу умереть в любую минуту[?]" Я не верил. Он умер через два месяца, 25 ноября прошлого года.
- Поговаривали, что там какие-то закулисные игры происходили, борьба группировок, каждая из которых хотела поставить своего человека во главе журнала...
- Особой борьбы не было. Что-то там пенилось и пузырилось в Интернете. И когда провели собрание, люди выбрали меня. Словом, само собою так сложилось.
- А в чём уникальность журнала "Москва", его отличие от других "почвеннических" журналов, да вот хотя бы от "Нашего современника"?
- Уникальность в том, что мы - нормальны. Сегодня "нормальное" вытесняется на обочину бытия. Везде, условно говоря, гей-парады, перформанс и однополые браки. Но ведь где-то же должен сохраняться "эталон нормы". Мы вроде заповедника классического искусства. Где по-прежнему ценятся гармония, мера, "золотое сечение"[?] Любить свою землю и свою страну - норма. Ненависть к своему народу и презрение к родине - психическая аномалия. Сегодня размываются критерии, по которым люди судят о добре и зле, о красоте и безобразном. Без таких критериев человек беспомощен, им легко управлять. Мы стремимся сохранить точку опоры и систему координат. "Наш современник" - журнал наступательный и в хорошем смысле более агрессивный в отстаивании интересов русского человека. Образно говоря, если мы - добро, то "Наш современник" - добро с кулаками. Мы стараемся переубедить и перевоспитать негодяя, а они с ходу бьют в морду. Это метафора.
