В деле Пирцхалавы была поставлена последняя точка, несправедливая, но последняя. Я нисколько не сомневался в собранных доказательствах. В них не усомнились судьи, когда изучали материалы следствия. Уже после известных августовских событий материалы дела еще раз докладывались Генеральному прокурору СССР Н. С. Трубину, который в угоду многим депутатам необоснованно прекратил ряд актуальных уголовных дел. Даже он на справке с анализом доказательств по делу написал: «Ознакомился. Согласен с необходимостью судебного рассмотрения предъявленных Пирцхалаве обвинений».
Подпись и дата 2 сентября 1991 года.
Когда эти строки будут дописаны, е феврале 1992 г. из Грузии придет сообщение, что там против Пирцхалавы возбудили уголовное дело и, кажется, за покушение на убийство. Прокурор Грузии обратился с просьбой к прокурору России о направлении ему прекращенного нашего дела в отношении Пирцхалавы. Здесь есть определенная закономерность. Гдляновская «школа» для многих следователей, в том числе и для Пирцхалавы, не прошла бесследно.
Меня всегда поражала беззастенчивость Гдляна и Иванова в искажении, передергивании фактов, мягко говоря, способность, не моргнув глазом, вылить на слушателей непроверенную, недостоверную информацию, и чем хлеще, чем неожиданнее она, тем больший эффект вызывала.
Что-то здесь есть от геббельсовского оболванивания людей, его заповедей, суть которых сводилась к тому, что чем неправдоподобней информация, тем она лучше усваивается, тем больше ей веры.
На этом строились многие выступления Гдляна и Иванова. К тому же они хорошо понимали, что ждут от них митинг или собрание, что ждет толпа, не признающая другого мнения, кроме мнения своих кумиров.
И еще один момент. За все годы, с момента появления их имен на страницах газет, журналов и до последних дней оба уходили от открытого честного разговора с профессионалами, с людьми, знающими события в Узбекистане и в Москве не понаслышке, а исходя из своего собственного опыта, собственных наблюдений. Еще в конце 1989 года я публично сказал Гдляну и Иванову, что готов выступить с дискуссией с ними в любом месте и при любой аудитории. Однако предложение так и не было принято. Им было куда проще выступать перед людьми, не знающими ни материалов дела, ни профессиональной деятельности следователей, ни требований закона.
К великому сожалению, все это так. Гдлян и Иванов играли на эмоциях, чувствах весьма доверчивых людей, на их низком правовом уровне, на слабой информированности. Во мне сейчас говорит юрист и никто другой. Юрист-следователь, привыкший к фактам и доказательствам и еще раз — доказательствам и фактам.
