Похоже было на то, что, несмотря на беззаботность, Колин старательно помечает в блокноте привезенные и полученные товары. Движение вокруг самолета постепенно ослабевало, и наконец на месте остался только грузовик Пармы. Пока Колин проверяла, хорошо ли закрыты двери грузового отсека, Карев попрощался с Пармой.
— Спасибо за все, — сказал он. — Как только узнаю, отчего моя жизнь пошла вверх дном, свяжусь с тобой и все тебе объясню.
— Охотно послушаю тебя, Вилли. Будь осторожен.
Карев пожал ему руку, сел в самолет и пристегнулся ремнями к пассажирскому креслу сразу за местом пилота. Его очень обрадовало, когда оказалось, что он будет единственным пассажиром.
— Ну, поехали, — сказала Колин, герметично закрывая переднюю дверь и пристегиваясь ремнями к креслу. С импонирующей ловкостью она включила системы управления, запустила стартеры турбин и медленно направила самолет вверх. Когда они поднялись выше деревьев, она слегка опустила нос и стартовала, резко забираясь вверх, что вызвало у Карева странное чувство в пустом месте под ребрами. Он схватился за грудь.
— Простите, — сказала Колин, оглядываясь на него. — Больно?
— Не очень, но у меня выпущен воздух из одного легкого, и оно так сильно реагирует на ускорение, что могло бы служить безынерционной системой управления.
— Как это произошло?
— Это неприятная история, — ответил он и рассказал ей, как дошло до удара ножом, стараясь не выставлять себя героем.
Фатально, — сочувственно сказала она, — но я по-прежнему не понимаю, почему вы так торопитесь уйти с базы, Карев на некоторое время задумался над ответом.
— Меня хотел убить еще кто-то, уже на базе, — сказал он и замолчал, ожидая взрыва смеха. Однако его не было. Колин сидела, хмуря брови, а он удивлялся, как мог подумать, что она мало привлекательна.
— Вы догадываетесь, кто это был и почему так поступил? — Гмм… нет.
Подсознательно он объединял нависшую над ним угрозу с тем, что принял дозу Е.80, но единственным, с кем он мог поделиться сомнениями, был Баренбойм.
Колин восхитительно передернула плечом.
— До чего таинственно и очаровательно, — сказала она.
— Да, таинственно, — ответил Карев, — но совершенно не понимаю, какой провод, то есть повод… провод… заговорил со мной из патефона…
— Вы хорошо себя чувствуете? — спросила Колин, поворачиваясь в кресле. — Вы так странно говорите…
Он со страхом вглядывался в нее. Какие-то удивительно странные вещи происходили с золотыми кружками ее глаз… нет, даже не с самими глазами, а только с их расстановкой… они чудовищно разошлись, и теперь их разделяло расстояние, равное периметру вселенной, поскольку, хотя они по-прежнему находились на ее лице, их разделяли миллионы световых лет…
