Одного из заместителей генерального директора, «стучавшего» Веригину, благодаря которому его люди, хотя и безуспешно, но побывали в сейфе Хромова, решили не трогать.
— Пусть продолжает «стучать» и дальше, но под нашим контролем. Будет больше пользы, если мы будем использовать его «втемную», а это значит, — Лустенко бросил хитрый взгляд на Хромова, — будем доводить до Веригина нужную нам информацию. А так…. Ну уберем его. Веригин завербует еще кого-то…. Снова нужно будет вычислять. А пока найдем, сколько он вреда может принести. Нет. Пусть остается этот.
— Ну, а теперь, Федор, — улыбнулся Лустенко. — Тебя ждет в гости твой старый друг Гордый…
— Он что, снова в городе?
— Нет, он далеко отсюда, — и продолжая улыбаться, протянул Хромову какой-то пакет.
— Это тебе. Бери, бери, — повторил он, почти с силой сунул тому пакет в руки.
— Так он что, за границей? — с недоумением рассматривая содержимое пакета, растерянно спросил Хромов, — а как же моя…
— А твоя жена, Федя? Так она в курсе всего. — И похлопав по плечу совсем обалдевшего Хромова, добавил: «Она, Федор, все знает. И она нам дала фотографии на загранпаспорт. Правда, пришлось их переснять…. Просто решили сделать тебе сюрприз…. Ну, а оставшиеся небольшие формальности, я думаю, доделаешь сам».
Разведенный молодежью костер догорал. Сметенные в него с мусором листья давали ровное и жаркое пламя. Синие прожилки расплавляясь, превращались в ослепительные сверкающие голубые шарики. От них вдруг полетели в разные стороны веселые стрелки огня, потом, как-то сразу все пропало.
— Ну, все, пора, — вздохнул Лустенко и, бросив в тлеющий костер недокуренную сигарету, добавил:
— Едешь один. Я с ребятами на «джипе». Нужно еще заехать в одно место. Не беспокойся, тебя подстрахуют.
На открытой веранде за круглым столом, в легких тростниковых креслах, располагались двое. Первый, — высокий, лет шестидесяти мужчина, седина густых волос которого удивительно сочеталась с его загорелым, испещренным густыми морщинами лицом. Второй, немного моложе первого, был грузен и лыс. Его глаза прикрывали слегка затемненные в металлической оправе очки. Выдвинутый вперед тяжелый раздвоенный подбородок и кривой нос, делали его похожим на давно ушедшего на покой боксера.
Сдержанная уверенность, с которой держался первый в беседе со вторым, и почтение, с которым обслуживал молодой человек в белом, явно указывали, что хозяином этой виллы был именно он.
Прищуренный взгляд придавал его худому лицу сонный вид. Но когда тяжелые веки приподнимались, глаза его сразу превращались в острые глаза хищника, увидев которые сразу становилось понятным, что человек этот не просто умен и проницателен, но и беспощаден. Возможно, именно таким он и был в недалеком прошлом, но сейчас, его впалая грудь, и сидевшая на широких костлявых плечах, как на вешалке рубашка, говорили, что этот человек серьезно болен.
