Но, похоже, Робби оставался невозмутим. На губах его застыла сдержанная улыбка, лицо было покрыто солеными брызгами и струями дождя, но он только раз оторвал руку от штурвала, чтобы протереть глаза. Заметив, что я смотрю на него, он весело крикнул мне:
— Розамунда, сделай одолжение! В сундучке на носу лежат дождевики. Притащи их, ладно, дорогая?
Лишь потом я припомнила, что он назвал меня «дорогая», но это не прибавило мне смелости. Сейчас для меня было важнее не размышлять над причинами его нежного обращения, а отыскать дождевики в темноте кубрика. От духоты помещения меня замутило, так что я постаралась скорее выбраться наружу.
Едва только я поставила ногу на первую ступеньку трапа, как рокот двигателя сошел на нет. На долю секунды я испытала радостное возбуждение, так как решила, что мы уже вошли в устье. Рывком преодолев оставшиеся две ступеньки, я услышала, как Робби выругался сквозь зубы.
— Накинь дождевик, дорогая! И дай мне второй. Двигайся как можно быстрее, милая, а потом перехвати штурвал. Вот так! Нет, держи его крепко. Тебе придется справиться с ним. Да, вот так! Держи его, пока я не залатаю машину. Она выбилась из сил. Наверное, в нее попала вода.
Скорее всего, именно его веселый непринужденный тон заставил меня мгновенно забыть об опасности, которой мы подвергались, — двигатель вышел из строя, оставив нас в нескольких милях от берега в центре шторма, на маленькой прогулочной яхте нет рации, прибойные волны тянут нас в море, и вокруг все гремит и грохочет. Кроме того, я должна была все время сражаться со штурвалом. Я не могла развернуться к юго-западу, волосы от дождя слиплись и падали на лицо, и порывы жесткого ветра хлестали, словно мокрым полотенцем. Все силы, что еще у меня оставались, были направлены лишь на то, чтобы сквозь пелену дождя и тумана смотреть вперед в поисках благословенных белых утесов.
И тут вышедший из строя двигатель коротко кашлянул и взревел, снова захлебнулся и наконец, набрал полные обороты.
— Вот это девушка! — крикнул Робби. — А то я на мгновение уже забеспокоился! — На этот раз мне показалось, что влага, которую он вытер с лица, была потом. — Давай-ка мне! — Он перехватил у меня штурвал. — Теперь я выжму из него все, на что он способен. Только бы не заглох. Потому что если мы не войдем в устье до темноты, то можем и не найти его. А у меня нет горючего на долгие поиски.
Он скорчил гримасу при этих словах, словно посмеиваясь над собой. Как будто упоминал поход в театр, куда мы собирались отправиться после полуденной прогулки. Обняв меня за плечи, он легонько сжал их.
