Геркулес тупо глядел на майора.
«Вправду невероятно! — подумал Рудхоп. — Ничем его не проймешь». Вслух же он сказал:
— Вот вы там наверху попрыгаете и все разведаете, а потом проведете рекогносцировку внизу… Или нет, — продолжал он, подумав, — сначала внизу. Вот как я думаю: идите сейчас в ту сторону, где слышны голоса, и будете оставлять по дороге дозорных, так, чтобы они могли перекликаться. От них мы будем узнавать о вашем движении. Если вы какое-то время пройдете и ничего не услышите, остановитесь и устройтесь до рассвета, как сможете, а утром станете нашим передовым отрядом.
Оба поручения ужаснули Геркулеса: ему казалось верной гибелью идти ночью по лесу — что по деревьям, что под деревьями. Но привычка слепо повиноваться майору победила страх. Не смея возразить, он встал и покорно сказал:
— Я готов, господин майор.
Рудхоп переглянулся с офицерами и восхищенно указал им на Геркулеса.
— Да вы покушайте сначала. Съешьте кусок жаркого, выпейте стакан рома. А, капитан?
— Я не голоден, господин майор. Разрешите мне выступить тотчас же.
Несчастный говорил правду: отвращение к омерзительной еде майора вовсе отбило у него аппетит, а мысль о грядущих напастях повергла в бесчувствие. Геркулес вел себя подобно тем уставшим от жизни людям, что покорно склоняют голову пред ударами судьбы, благодаря ее за избавление от постылого существования.
Но для тех, кто был предубежден в пользу Геркулесовой отваги, как майор и другие офицеры, вразумленные им в том же духе, нетерпение капитана казалось вершиной мужества.
Даже суровый Рудхоп посмотрел на него с живым участием.
— Чтоб мне провалиться к черту в ад! — вскричал он. — Никогда еще не видал такого отважного молодого человека! Вот что: обыкновенно Пиппер всегда идет со мной и с моей ротой карабинеров. Так, чтобы доказать, как я вас уважаю, я вам сейчас даю в подчинение Пиппера и двадцать пять карабинеров в придачу к той дюжине лазальщиков. Им это тоже будет награда за храбрость.
— Благодарю вас, господин майор, — промолвил Геркулес, довольно равнодушный к такому знаку начальственного расположения.
— Если индейцы перекликаются вслух, — степенно сказал Пиппер, — значит, им все равно, услышат их или нет. Так что они на нас ночью нападут, я это верно знаю. Прошу у вас пять минут, майор: я приготовлю косу к бою и соберу карабинеров.
— Что с тобой поделаешь, старый безумец, — сказал Рудхоп. — Иди, только возвращайся поскорее.
Мы помним, что сержант подражал индейцам в воинской похвальбе: как те оставляют на бритой голове один клок волос, будто приглашая неприятеля схватить их и оскальпировать удобнейшим образом, так и сержант привязывал к своей длинной косе все блестящее и звенящее, что было под рукой.
