Пока Пиппер, которого майор в шутку называл своей экономкой, готовил немудреный ужин, Рудхоп болтал с офицерами про тяготы истекшего дня.
— Что ж, капитан Арди, — спросил он Геркулеса, — как вам наши леса? Как вам наша индейская цепочка? Здесь, черт побери, так не разгуляешься, как на эспланаде в Гааге или в Амстердаме!
— Я не жалею об эспланадах в Гааге или в Амстердаме, господин майор, — отвечал Геркулес.
— Ну да, ваш отец так о вас и говорил, — сказал майор. — Вы настоящий искатель приключений. Вам бы родиться во времена флибустьеров — быть бы вам тогда какой-нибудь Железной Рукой или Монбарсом-Губителем. Но вы не слишком расстраивайтесь, друг мой: завтра дело будет жаркое. Наши проводники говорят, что Бузи-Край — очень сильное укрепление, а негры забились туда, как волки в логовище, и сопротивляться будут отчаянно. А плавать вы умеете?
— Немного, господин майор, — ответил Геркулес.
— Немного? А, черт, немного — это несколько маловато, переплыть-то придется целое озеро. Да вы-то с вашей выдержкой и смелостью как-нибудь выберетесь. Брось вас хоть связанного по рукам и ногам посреди большой реки, я и то бы за вас не беспокоился. Говорят, Бог пьяниц любит, а я скажу: Бог любит удалых рубак. Только не забудьте, когда будете плыть по озеру, все время сильно дрыгать одной ногой. Это довольно трудное движение, потому что идет не в такт, но можно приспособиться: двумя руками и одной ногой грести, а другой вот так вот дрыгать.
— Зачем же надобно дрыгать ногой, господин майор? — с удивлением спросил Геркулес.
— А чтобы пугать кайманов, мой храбрый друг! А то, если вы будете спокойно плыть и прохлаждаться, они вас быстренько, к дьяволу, слопают. А когда дрыгают ногой и мутят воду, они этого не любят и плывут завтракать куда-нибудь в другое место. Я это потому говорю, что нам переплывать озеро Бузи-Край, а оно славится кайманами — здесь самые красивые кайманы в Гвиане. У меня дома в Парамарибо под потолком висит один, как в кунсткамере, — двадцать пять футов от головы до хвоста, не баран чихнул. Его убил один негр, у которого он сожрал двух негритят.
Вошел Пиппер, он нес огромный кусок жареной змеи на широком листе латании.
— Вот вам, майор, — произнес он, — грудинка того приятеля, которому мы так славно отсалютовали пятью ружейными выстрелами. Зажарено как следует. А пахнет-то как! — сержант раздул ноздри.
Майор взял у Пиппера это необыкновенное блюдо и сказал Геркулесу:
— Надо же! Как только я беру жареного удава, я всякий раз вспоминаю бедного папашу Ван Хопа, что никак не хотел отдать мне сапоги. Тогда я вздохну да и говорю всем этим гадам — всем вообще: «А, голубчики! Вы съели моего казначея! Ну так теперь мы вас съедим. Не надо делать другому того, чего себе не желаешь», — философически заключил майор. Он протянул лист латании Геркулесу и сказал: — Не желаете ли отведать, капитан?
