— Ну что, ушли? — беспокойно спросил Улток.
— Только что на моих глазах майор и капитан верхом выехали из Спортерфигдта.
— Верно, поехали в Парамарибо звать губернатора с посланником на эту свадьбу, не допусти ее, сатана! — воскликнул Улток. — А что сержант? Купидон? И этот дьявол Белькоссим?
— Сержант и Купидон были вместе с ними.
— А Белькоссим? Он опасней их всех.
— Он пошел с невольниками на работу: сегодня последний день уборки кофе, а собирается ураган. В Спортерфигдте не остается никого — ни женщин, ни детей, ни стариков… Через полчаса все негры и самбо, даже домашние слуги массеры, будут на кофейных посадках. Силиба смотрит за ними. Как только уйдут последние, он явится сюда.
Улток большими шагами ходил по поляне.
— Быть может, Люцифер поможет мне, — говорил он себе под нос, — и дело выгорит в тот самый момент, когда все, казалось бы, пропало! Вчера я дерзко явился в Спортерфигдт, чтобы никто не мог заподозрить моей причастности к похищению этой строптивой девицы. Я сказал: я приехал выразить свое возмущение тем, что индейцы отвезли барышню в бухту Палиест, как будто бы я способен быть соучастником такого преступления. Я сказал, как мне жаль, что меня тогда не случилось дома, — я бы избавил барышню от страшных переживаний, которые затем воспоследовали. Поверили они мне, нет ли — не знаю и не хочу знать.
Белькоссим сказал несколько слов о сегодняшнем сборе урожая, а я уже знал, что мне делать. А иначе, пожалуй, майор, грубый солдафон, дорого заплатил бы мне за неучтивость. Он говорит: что-то странно, видите ли, мне везет — дом у меня на самом театре военных действий, а его не трогают ни негры, ни индейцы.
Ну, а женишку с его хваленым хладнокровием, — в бешенстве продолжал Улток, — я кровь малость погрел бы: я бы вызвал его на смертельную дуэль… И вышел бы, дурак! Он ничего не боится, он, говорят, привык смотреть смерти в лицо. Я отомщу страшнее — я отберу у него возлюбленную в тот самый миг, когда он думает, что уже навсегда с нею.
Но кожу бы содрать живьем с того, кто вызвал меня из бухты Палиест в тот день, когда люди верного Уров-Курова привезли мне дочь Спортерфигдта! Сейчас она была бы на шхуне в моей власти. Она рыдала бы от ярости и отчаянья — и никто не слышал бы ее, кроме птиц морских.
Ничего… терпение… завтрашний день не так далек. Если план мой удастся — все будет в порядке. Сегодня утром этот нахал управляющий лицемерно говорил мне, что хозяйка, мол, надеется скоро опять видеть меня в своем поселении. Он и не думал, что будет так прав… Да что же нету Силибы!
