и названия, чем истинной прочности. Только упоминая о планах императрицы относительно увеличения русских владений на счет Турции и основания империи в Константинополе, он не скрыл своего неодобрения этому проекту и вообще всякому плану увеличения монархии, уже и без того очень обширной и требующей заботы о внутренних делах. По его мнению, следует оставить в стороне все эти бесполезные мечты о завоеваниях, которые служат лишь к приобретению славы, не доставляя действительных выгод, а напротив, ослабляя еще более государство. Я убежден, что в этом отношении он говорил со мной искренно».
Во время путешествия Павел открыто критиковал политику матери, о чем ей вскоре стало известно. Екатерину это не обрадовало. Она удалила сына, что называется, «с глаз долой».
По возвращении великокняжеской четы в Россию императрица подарила им Павловск и мызу Гатчина, куда отныне переместился Малый двор. Гатчина и Павловск – резиденции великокняжеской четы – сохранились до наших дней и остались, несмотря на перестройки, памятниками эпохи Павла. В Павловске преобладал вкус Марии Федоровны, в Гатчине – Павла.
Великий князь отправился из Санкт– Петербурга в Гатчину – не то в ссылку, не то в изгнание. Больше он был не опасен. Наступает тринадцатилетний «гатчинский» период жизни Павла. Здесь окончательно созрели политические идеи будущего императора, здесь он создал свой собственный своеобразный и мрачный быт. Эти годы сформировали характер Павла. Изредка Екатерина вызывала сына в столицу для участия в подписании дипломатических документов, чтобы еще раз унизить его в присутствии окружающих. «Положение Павла, – указывал свидетель всех этих событий Платонов, – становилось хуже год от года. Удаленный от всяких дел, видя постоянную неприязнь и обиды от матери, Павел уединился со своей семьей в Гатчине и Павловске – имениях, подаренных ему Екатериной. Он жил там тихой семейной жизнью…» Запертый в Гатчине, он был полностью лишен доступа даже к самым незначительным государственным делам и без устали муштровал на плацу свои полки – единственное, чем он мог по-настоящему управлять. Павел, унаследовавший от отца страсть в военном деле ко всему прусскому, создал свою небольшую армию, проводя бесконечные маневры и парады.
Были прочитаны все книги, которые можно было достать. Особенно увлекали его исторические трактаты и романы о временах европейского рыцарства. Наследник и сам иногда был не прочь поиграть в Средневековье. Забава тем более простительная, что при материнском дворе в моде были совсем другие игры. Каждый новый фаворит стремился перещеголять предшественника в просвещенном изысканном цинизме. Наследнику оставалось одно – ждать. Не желание власти, а постоянный страх смерти от руки убийц, нанятых матерью, вот что мучило Павла. Кто знает, может быть, в Петербурге императрица ничуть не меньше опасалась дворцового переворота? И, может быть, желала смерти своему сыну…
