С тех пор прошло несколько месяцев. Милейший Акакий Акакиевич и в самом деле не подвел. На следующий день после нашей встречи я поехал в автосервис. Там меня уже ждали. Мою старушку перебрали буквально по винтику. Практически, в ней заменили все, что можно было заменить. Поставили новый мотор. В тот день, кроме меня, на станции не было ни одного клиента — все было брошено на спасение моей старушки. Слегка обалдевший от такого обслуживания, я робко пытался совать трояки и пятерки из своего тощего кошелька. Мастера благодарили, но деньги не брали, приговаривая, что они счастливы услужить мне, и что деньги тут не причем.
Здесь я должен сделать небольшое отступление, и объяснить современному молодому читателю, что мои воспоминания относятся к тому странному времени, когда при повсеместном перевыполнении планов и невиданных темпах роста благосостояния трудящихся, население одной из крупнейших стран мира стремительно скатывалось в нищету. В условиях всеподавляющего дефицита, деньги сами по себе уже не имели особого значения. Определяющим фактором процветания была возможность «достать» что-либо. А доставать приходилось буквально все. Начиная от комплекта мебели и кончая элементарным батоном вареной колбасы.
В общем жил я в том самом Советском Союзе, в то самое время, когда правящая партия объявила о построении развитого (с ударением на предпоследний слог) социализма. То есть когда уже все разворовали, но делить еще не начали.
И вот в такой обстановке, моя жизнь стала стремительно изменяться к лучшему. После очередного визита Акакия Акакиевича, в соседнем гастрономе меня всегда ждал пакет с самыми диковинными деликатесами. Еще один визит — и мне в дом завезли комплект роскошной импортной мебели.
Я заходил в магазины и меня тут же с приветливой улыбкой заводили в заветную служебку, и буквально уговаривали приобрести (за чисто символическую «гос. цену», заметьте) самые дефицитные шмотки, которые и в закрытые партийные распределители попадали редко. В театральных кассах меня всегда ждала пара билетов на премьеру или какой-нибудь престижный спектакль.
В общем, не перечесть всех благ, которые добыл мне мой любезный Акакий Акакиевич. Мой быт был обустроен на самом высоком уровне, абсолютно недоступном для простого служащего, которым я был прежде.
Моя жизнь изменилась. Оставив далеко позади себя весь советский народ, я стремительно приближался к своему персональному, собственноручно построенному, коммунизму.
