— Слишком сложный разговор перед дорогой, — отшутился я.
Стелла Диана поняла и переменила тему.
— Ты поздно вернешься? — спросила она как ни в чем не бывало.
— Постараюсь как можно скорее.
— Ну тогда, может быть, я тебя подожду.
Мы снова поцеловались. Когда я выдвинул ящик комода, чтобы вынуть табакерку и спрятать ее в карман пиджака, Диана тактично отвернулась, сделав вид, будто ищет что-то на ночном столике. На самом деле искать ей было нечего, просто она давала мне возможность свободно совершить ежедневный ритуал.
— Увидимся позже, — сказал я и направился к дверям.
Она остановила меня и вдруг заговорила, подражая телеведущему, комментирующему показ высокой моды:
— А знаешь, ты мужчина как раз в моем вкусе. Великолепная модель: элегантная фигура, черные волосы с серебряной искрой, глаза серые, взгляд волевой, орлиный нос, решительный подбородок.
— Ну хватит, мне надо идти.
— Одет в изысканный кремовый пиджак, — не унималась она, — синие полотняные брюки и голубую рубашку. Лицо бледное, сохраняющее выражение романтического страдания.
— Я люблю тебя, — повторил я, обнимая ее. — Я бы не смог тебя описать.
— Но ведь в своем роде ты художник, — тихо напомнила она, прижимаясь ко мне.
Я ощутил через одежду ее стройное и гибкое тело. Уходить расхотелось окончательно.
— Хочешь? — прошептала она.
Это было дьявольски соблазнительное предложение, но я все-таки сумел удержаться, хотя отлично понимал, что совершаю непростительную ошибку.
— Я скоро вернусь, — пообещал я, мягко отстраняя ее от себя.
Черт, я должен был ехать. Выяснить все о своем прошлом — единственный оставшийся у меня шанс попытаться спасти свою жизнь.
— Конечно, — улыбнулась Диана, открывая для меня дверь.
Она смотрела на меня с горечью, как на человека, упустившего великую возможность.
* * *
Портье «Гранд-отеля» на улице Мандзони, где я обосновался после пресс-конференции, на которой объявил об уходе от дел, вручил мне два извещения о телефонных звонках с Капри. Вряд ли это дети почтили меня своим нежным вниманием: они только что получили по чекам весьма солидное денежное содержание и теперь, должно быть, развлекались, колеся по всему миру. Скорее всего Лаура хотела напомнить мне о встрече с нашими адвокатами для завершения процедуры развода и — что было для нее куда важнее — раздела имущества.
— Могу я вам чем-нибудь помочь? — услужливо спросил портье, зная, что может рассчитывать на мою щедрость.
Что ж, я мог позволить себе широкий жест. Деньги, накопленные почти за двадцать лет преобразования прославленных носов, пользующихся мировой известностью физиономий, грудей, более не отвечавших общественному статусу, престижу или ожиданиям своих обладательниц, знаменитых животов и сиятельных задов, облегчили мне задачу теперь, когда пришлось вернуться к нулевой отметке. В сорок шесть лет любому нелегко было бы начать жизнь сначала, а тому, кто привык к неизменным успехам, особенно.
