Старушка слушала наш разговор безо всякого интереса, с рассеянной улыбкой глядя в пустоту, где в эту минуту, вероятно, жили и действовали герои только что увиденного мной мира.
— Меня очаровала эта вилла, — сказал я, но распространяться на эту тему не стал. Сказать правду я не мог, а врать не хотелось.
— Эти старые развалины? — удивилась женщина. — Там внутри смотреть почти что не на что, все пришло в упадок.
— Все?
— Самое ценное — разворовано. Многое повреждено немцами.
— Они повсюду оставили свой след, — заметил я, вспомнив о своем отце.
— Здесь они за несколько дней учинили полный разгром, — подтвердила Сильвана.
— Мне хотелось бы погрузиться в атмосферу этих комнат, этих залов, — сказал я с намеком.
— Ключи у нас есть, но есть и строгий приказ никого внутрь не пускать, — упрямо покачала головой Сильвана.
— А сейчас существует какой-нибудь маркиз Альбериги? — спросил я.
— Нет. Вся семья вымерла. Последний из Альбериги, Адальберто, умер много лет назад. Есть еще одна вдова, принцесса Орсини. Кажется, она живет в Риме. И в роскоши не купается, насколько мне известно.
— Но ведь вилла принадлежит ей! — воскликнул я.
— Ничего подобного, — возразила Сильвана. — В нотариальных документах содержится оговорка, позволяющая ей использовать доходы от собственности. Но того немногого, что тут можно получить, едва хватает на уплату налогов.
— Это же огромное имение, — заметил я.
— Да, когда-то от заднего фасада начиналась аллея, пересекавшая все владения маркизов Альбериги. Она тянулась на много километров — до самого Бергамо. Но сейчас все поделено на участки для крестьян, а что осталось, лежит в руинах.
— А мне даже на руины взглянуть нельзя, — разочарованно подытожил я.
— Без согласия управляющего — нельзя. Мне очень жаль.
Казалось, она говорит искренне.
— Могу я узнать имя и адрес этого господина?
— Записывайте, — вздохнула Сильвана, видимо, поняв, что иначе ей не отделаться от назойливого посетителя. — Счетовод Карбонелли, улица Де Амичиса, восемь, Милан. Может, хотите присесть? — Она жестом пригласила меня в помещение, из которого вышла ее бабушка. — Я сварю кофе.
— Спасибо, — согласился я, — буду вам очень признателен.
Как-никак это был все-таки шаг вперед.
Мы вошли. Прохладно. Полумрак. В просторной комнате огромный камин. Им явно не пользуются, и там уютно свернулся клубком Наполеон. По бокам к камину примыкали старинные резные скамьи темного дерева. Над ними — бронзовый герб маркизов Альбериги.
