Взгляд из-под тяжелых век вызывал в ней ответный жар, но она сопротивлялась этому.
— Угрызений чего? — спросил он томно.
— Я вынуждена употребить термин, тебе не знакомый. Это такие своеобразные моральные ограничения в нашем поведении, которые позволяют нам не задевать чувства других людей.
Он сухо хохотнул.
— Только что ты вовсе не выглядела чем-то задетой. — Она собрала всю свою волю и отбросила его руку.
— Что ж, это было. Я согласилась выйти за тебя замуж, чтобы быть матерью Кэти, а не твоей… твоей сексуальной рабыней.
— Рабыня, — промурлыкал он, пробуя, смакуя это словцо, словно лакомое блюдо. — Пока мы лишь обсуждаем определения: собственность другого, движимое имущество, беспомощная жертва. Я сомневаюсь, чтобы что-либо из этого было приложимо к тебе, Эден. Конечно, ты имеешь свою цену.
— Какую цену? — спросила она раздраженно.
— Мои деньги, мой успех, быстрое продвижение к тому, что ты хочешь получить от жизни.
Она окинула его свирепым взглядом:
— Ты, что, предлагаешь, чтобы я спала с тобой за все это? Это делает меня не более, чем… чем…
— Женой, Эден, — сказал он спокойно, видя, как она бьется в поисках подходящего слова. — Все, чем я обладаю, стало твоим, как только мы обменялись брачными клятвами.
Она закрыла лицо руками.
— Я ненавижу тебя за то предположение… которое ты только что сделал.
— Я ничего не предполагал, я просто указал на факты, — холодно ответил он. — Должно быть, ты смешиваешь ненависть с чем-то другим, моя дорогая женушка. С чем-то настолько близким к этому, что две эти вещи часто путают друг с другом.
— Ты не прав, — тряхнула она головой. Она отказывалась признать, что он понимает ее лучше, чем она сама знает себя. Это он путает настоящую любовь с физиологическим актом.
— Время рассудит, — сказал он миролюбиво. — У нас его достаточно, пока «смерть не разлучит нас». Так я полагаю.
— И напоминаешь мне?
— Несомненно должен. Похоже, ты забыла, что замужество — это нечто большее, чем совместное обладание имуществом.
Наблюдая, как он растирает себя полотенцем, она проглотила комок в горле. Хотела сказать с сарказмом, но получилось жалобно:
— Секс по требованию, Слейд? — Его глаза опасно блеснули.
— Вот именно. Но на этот раз это требование выставишь ты, дорогая.
— Слейд, перестань, отпусти меня.
Не обращая внимания на ее визги и барахтанье, он поднял и понес ее, мокрую, извивающуюся, к двери в спальню. Она дрожала от прохлады и неожиданности.
Пригвоздив ее одной рукой к постели, другой он стал обтирать ее полотенцем. Когда ей удавалось отбросить полотенце, он хватал другое, вытирал ей живот, делая круговые движения, с вытиранием не имевшие ничего общего.
