— Боб, хочу тебе представить очень дорогого мне человека — мою жену Эден Венедикт. Эден, это знаменитый Боб Гамильтон.
Эден онемела, когда он ее представлял, но выручило то, что Боб Гамильтон тоже был поражен.
— Кто? Боже мой, Слейд, почему ты не сообщил мне, что наконец связал свою жизнь с такой чудесной женщиной?
— Мы еще никому не сообщали, — сказала Эден, вновь обретя дар речи, и это было похоже на правду. — Счастлива познакомиться с вами, мистер Гамильтон.
— Только не мистер, называйте меня Бобом. Друг Слейда — это мой друг. Твоя жена? — Он повернулся к Слейду. — Не могу поверить. Ты всегда говорил, что лучше отрежешь себе руку, чем наденешь на нее обручальное кольцо.
Неужели все знали о том, как Слейд не хотел жениться?
— Людям свойственно меняться, — укрылся за философским щитом Слейд.
Боб подвинул себе плетеный стул — казалось, тот едва выдерживал его огромное тело — и положил свою руку на руку Эден.
— В вас должна быть какая-то особенная изюминка, если вам удалось победить Слейда Бенедикта, самого напуганного перспективой брака человека.
— Да, она удивительная девушка. Смотрите, он соглашается!
— Вы можете утверждать, что только я могу стать его женой, — добавила Эден, и Слейд нахмурился.
Боб громко захохотал.
— Старик, ты понимаешь, что это значит? — Слейду удалось скорчить гримасу, означающую, что он счастлив и недоволен одновременно.
— Это означает, что я проиграл.
— Судя по вашему виду, мне кажется, что вы вдвоем были рады проиграть мне.
Слейд по-хозяйски обнял Эден за плечи и притянул к себе.
— Боб, я счастлив, что все получилось именно так!
Эден понимала, что Слейд открыл для нее объятия ради Боба, но все равно сердце у нее начало биться со скоростью гоночного мотора. Она затаила дыхание — тепло его рук легко проникало через тонкую хлопковую блузку. Ей бы отстраниться от него, дать понять, что ей не нравятся его прикосновения — но вместо этого Эден теснее прижалась к нему!
Оказывается, ее тело вовсе не хотело покидать теплые объятия! Он поражение уставился на нее и рассмеялся. Она опомнилась и выскользнула из его объятий, из дурмана блаженного состояния.
— Не знаю, как вы двое, но я иду за едой. — Эден с трудом контролировала свой голос.
— Может, принесешь мне еще дыни, — попросил Слейд, не сводя с нее взгляда.
Она с трудом сдержалась, чтобы не выпалить какую-нибудь грубость.
— Мне кажется, там уже не осталось такой дыни, — с намеком заявила Эден.
— Там еще много таких кусочков.
