— Добрый вечер, — улыбнулась я, слегка отстраняясь от Лиама и делая вид, будто всего лишь придерживаю мальчика за плечо, а вовсе не опираюсь на него. — Мы, кажется, не имели честь быть представленными друг другу, — невозмутимо, словно не замечая неловкости ситуации, продолжила я. Правила этикета требовали пройти мимо, не замечая чужих слез, но что-то подсказывало, что сейчас мне следовало ненадолго позабыть о воспитанности. — Впрочем, мы ведь уже встречались где-то? Графиня Эверсан-Валтер, Виржиния, — склонила я голову. Повисла неловкая пауза. — А это мой воспитанник — Лиам, баронет Сайер… — тут я запнулась, на мгновение растерявшись — как представить Мадлен? Аристократии она обычно сторонилась, а всем прочим представлялась просто по имени, питая странную неприязнь к своей фамилии. Но что хорошо для людей вроде Эллиса, то не подходит для высшего света. — … с Мадлен, я вижу, вы уже познакомились; она моя… моя компаньонка.
Леди замерла, как настороженная птица, и ответила мне служанка:
— Бесконечно польщена знакомством с вами, леди Виржиния. Думаю, во всей Аксонии не найдется человека, который не слышал бы о вас или о мисс Мадлен Рич, как и о «Старом гнезде», — грудным голосом произнесла она и склонила голову, насколько позволяло неудобное положение. Формулировки речи её были безупречны, но звучали как-то… заученно, что ли? Точно их приготовили и зазубрили заранее, специально для подобных случаев. — Прошу прощения, но моя госпожа, леди Кэмпбелл-Чендлер, сейчас не вполне здорова, и не может представиться, как подобает. Меня зовут Мэй, леди, — и она снова опустила голову. — Ещё раз приношу нижайшие извинения.
— Леди Кэмпбелл… Чендлер? — удивленно переспросила я. — Прошу прощения за любопытство, но мне однажды довелось разговаривать с леди Агнесс Кэмпбелл, баронессой Кэмпбелл. Вы с нею случайно не родственники?
Реакция на простой вопрос оказалась совершенно неожиданной.
Леди вздрогнула всем телом… и разрыдалась в голос, по-детски и беспомощно.
И не знаю, как так вышло, но закончилось все тем, что мы вчетвером стояли у борта, Мэдди и Мэй прикрепляли шпильками отлетевшую от шляпки густую вуаль, леди вытирала глаза моим платком — и хриплым шепотом говорила. А я внимательно слушала, опираясь на плечо Лиама, старательного делающего вид, что он глухой, немой, беспамятный и глупый одновременно.
— Агнесс — моя мамочка, — придушенно объяснила леди Кэмпбэлл. — Меня зовут Арлин. Позапрошлой зимой папочка очень сильно заболел, все время кашлял, а врач отчего-то не смог ничего сделать, и… потом мамочка заболела. А когда и брату стало плохо, меня отослали в загородный дом. И… и… теперь я одна, — заключила она совсем тихо.
