Такова очистительная жертва.
О Боге я боюсь говорить. Его имя — Ягве, так он называется. Наверное, он огромный, потому что он везде. У него нет ни рук, ни ног, ни головы. У него нет лица. Никто не видел Бога, а если кто увидит; наверное, тот умрет или онемеет. Бог держит при себе многое множество воинов и вестников. Один из них страшный. Его зовут Шатан, он противник человека и наветник на него Богу. Он обходит землю и видит все. Бог приказывает ему испытывать и обвинять людей, и Шатан делает это. Шатан не может ослушаться Бога, но есть у Шатана и своя воля, и он может идти, куда захочет…
Дневной жар исчез. Новые плетеные циновки покрывают песчаную почву твердую. Факелы разгораются. Будем на воздухе пировать.
Рабыни смололи зерно, хлеб испечен, мясо нарезано и жарится на углях. От густого сладковатого дыма над этими углями еще сильнее хочется есть.
Расставлены медные подносы, глиняные кувшины, деревянные тарелки и чашки, серебряные блюда и кубки. Налито вино, налиты вода и квашеное козье молоко. Поданы финики, поджаренный рис и просяная каша, лепешки из ячменной, пшеничной и ржаной муки; бобы, сваренные в подсоленной воде, козлятина, верблюжатина, медовые сласти.
Все садятся на землю вокруг циновок, заставленных едой и красивой посудой, и начинают есть, говорить друг с другом, пить вино и смеяться.
Женщины и девушки у нас не отделены строго от мужчин и юношей, хотя иные это и порицают; те, кто не из нашей земли.
У нас можно подойти к входу в палатку и увидеть мужчину с красивой женщиной. И она будет смеяться, если увидит твое смущение. А мужчина скажет тебе:
— Не уходи, эта женщина — моя подруга.
На пиру супруг спокойно смотрит, как его жена ведет беседу с другим мужчиной. И если чужеземец спросит:
— Кто эта женщина?
Супруг ответит:
— Моя жена.
— Кто же этот человек рядом с ней?
— Друг ее.
— Но как же возможно такое?
И супруг ответит с гордостью:
— У нас не вызывает подозрений общение женщины с мужчиной, оно не переходит границ благопристойности и не может вызвать подозрений. И женщины наши совсем не таковы, как в чужих краях.
Явились музыкальные инструменты, деревянные, с туго натянутыми струнами. Женщины и девушки начали играть и петь.
Иные юноши и девушки поднялись со своих мест и танцевали. Другие слушали пение, хлопали в ладоши и выкрикивали:
— У-у!
— У-у-у!
— У-у-у-ю-ю!
Ветер налетал порывами и свист его вплетался в громкое пение и хлопал покрытием палатки в такт хлопкам в ладоши. Ветер взвевал одежду и звенел украшениями. Смеющиеся разгоряченные лица, белые зубы, вскинутые руки были яркими и переливчатыми в свете факелов.
