— О Господи, если только…
— Я хочу тебя.
Он порывисто вздохнул. Тубы его покривились.
— Знаю. Но…
Анжела закрыла ему рот рукой.
— Поцелуй меня. Пожалуйста, — сказала она, всем телом прижимаясь к нему. Он прикрыл глаза.
— Вы не знаете… — сердито начал он.
— Так дай мне познать, — перебила она его с мягким вызовом.
Глядя из-под опущенных ресниц, она видела, что он принял вызов и отреагировал на него. Его губы опять покривились.
— Я, знаете ли, не намерен воспитывать невинных девиц.
Он не без труда отодвинул ее от себя и отступил назад. Анжела с недоумением воззрилась на него, не веря, что он смог так поступить.
— Не смотрите так на меня, — сердито сказал он. — О Господи, Сильвия, как всегда, была права.
— Сильвия? — еле слышно отозвалась Анжела.
Фил словно говорил сам с собой.
— Можно быть двадцатитрехлетней и абсолютно неопытной. Только мерзавец может воспользоваться… — Он осекся.
Анжела спокойно спросила:
— Так как же я могу избавиться от неопытности?
На этот раз вызов звучал жестко.
Фил, видимо, озадаченный, посмотрел ей в глаза. То, что он там увидел, заставило его свирепо проворчать несколько слов себе под нос. Ударом ноги он послал скомканный коврик в угол комнаты.
— Не надо было вас целовать, я знаю. Но… Анжелу такая реакция страшно задела, и она разозлилась. Вызывающе поглядев на него, она саркастически осведомилась:
— Это извинение? Его глаза блеснули. Он тихо шагнул к ней. На мгновение ей показалось, что он хочет снова обнять ее. Она затаила дыхание в ожидании. Лицо его застыло, как маска. Но вдруг он мягко усмехнулся.
— Нет. Не могу я извиняться за то, что мне было приятно.
Приятно! Это было слишком тривиальное слово для обозначения того, что она чувствовала и, как ей казалось, он тоже. Она впилась глазами в его лицо, пытаясь убедиться, что не обманулась.
Он бесстрастно выдержал проверку. Одна из темных бровей изогнулась. Ледяным голосом он произнес:
— Вам надо кое-что запомнить, дочь миссионера. Мужчинам приятно целовать красивых девушек.
Анжела восприняла это как пощечину. Она была достаточно проницательна, чтобы понять, что он всего лишь пытается заставить ее отступиться от него. Но надо было подумать и о собственном достоинстве.
— Благодарю вас, — сказала она с иронией, — обещаю запомнить.
— Считайте это моим вкладом в ваше воспитание.
Его слова, подумала Анжела, звучат так, словно он упрекает себя не меньше, чем ее. Это было неутешительно.
— Если захотите внести дальнейший вклад, напомните мне, что надо вооружиться, — парировала она.
