Фил сразу это заметил.
— Вы, конечно, не испугались?
— Н-нет.
— Вам, знаете ли, не обязательно храбриться. Вполне допустимо и испугаться. Хотя это пока что всего лишь шум.
Анжела вздрогнула, представив себе, что будет, если начнется не только шум.
Фил принял решение.
— Давайте посмотрим, как эти штуки работают, а потом возьмем их в гостиную и выпьем при колеблющемся свете бабушкиных ламп. Как вам нравится эта романтическая перспектива?
Анжела встала. Она была благодарна за смену темы разговора.
— Конечно, они будут работать, — сказала она, слегка задетая. — И ничего не станет колебаться. При их свете прекрасно можно читать.
Он взял две лампы и улыбнулся ей с той теплотой, от которой у нее таяло сердце, независимо от темы разговора.
— Я не собираюсь читать. Я хочу культурно провести вечер в собственной гостиной. Мы будем пить и обсуждать положение в Соединенном Королевстве. Рассказывать друг другу свои биографии.
Анжела ответила чуть дребезжащим смехом.
Они вошли в неосвещенную гостиную. Здесь, так же как и в других помещениях, ставни были закрыты и заперты. Анжела вздрагивала, когда они начинали стучать. Это звучало так, словно в дом ломилась шайка разбойников.
В темноте Фил поставил принесенные лампы и достал из кармана зажигалку. Анжела услышала легкий щелчок и шипение, и тут же вспыхнул крохотный огонек. Фил поднес его к фитилю. В контрастном свете Анжела не заметила, чтобы его рука хоть немного дрожала.
— И вы нисколько не боитесь? — сказала она, восхищенная и успокоенная.
— Я привык иметь дело со стихиями, — голос его звучал сухо. — На мой взгляд, есть другие вещи, которых надо опасаться.
Анжела устроилась в шезлонге.
— Наши биографии, да? — язвительно пробормотала она.
Последовало странно напряженное молчание. Затем он буркнул почти грубо:
— Ну уж нет!
— О, — сказала Анжела, удивленная и немного обиженная. — Я не имела ввиду ваши секреты…
Он подошел и уселся рядом с ней на шезлонге. Она подобрала ноги, чтобы дать ему место. Это оставило между ними маленький, но существенный промежуток. Он бросил на нее холодный взгляд.
— Проблема не в секретах, Анжела. Есть кое-что поважнее. То, что ты хочешь, то, что ты чувствуешь, то, чего ты даже себе не можешь позволить. Подавленные эмоции — в этом нет ни: чего хорошего.
Анжела уставилась на него.
— Я не подавляю свои эмоции.
Ей показалось, что его глаза блеснули в отдаленном свете лампы. Затем он откинулся, положив руку на спинку кресла.
— О, нет, подавляете. — Он снова поддразнивал ее. — Если вам страшно, надо выпустить пар. Закричать. Наброситься на меня прежде всего за то, что привез вас сюда. Ударить меня, если угодно. — Он неожиданно улыбнулся. — Выпустите эмоции, и вы избавитесь от них. Затолкайте их внутрь, и тут же получите проблемы на будущее.
