— Что вас таким сделало? — медленно спросила она. — Таким… недоверчивым?
Он поднял брови.
— Это называется — повзрослеть. Анжела вздернула подбородок.
— Мне уже двадцать три, — процедила она сквозь зубы.
— Этому никто не поверит. Ваше воспитание нуждается в основательном совершенствовании, — жестко сказал он.
Зеленые глаза сверкнули.
— Похоже, я приступила к этому, не правда ли? — притворно-ласково парировала она.
Ей показалось, что в темных глазах промелькнул отблеск невольного уважения.
— Не рано ли… — проворчал он. Но это уже не звучало цинично, скорее — устало. — О, так идите же спать, дитя мое. Пока вы не повзрослели настолько, что мы оба окажемся к этому не готовы.
Так она и сделала.
Она все-таки заставила его себя уважать, иначе пришлось бы испытать полное унижение, размышляла Анжела, лаская котенка в спальне. Пожалуй, большей глупости в своей жизни она не совершала. И никогда больше не совершит, обещала она себе. И она сделает все, что в ее силах, чтобы никогда не встречаться взглядом с Филом Боргесом. Она попросит Сильвию Мартинес как можно скорее помочь ей с отъездом с фазенды. А пока что она будет избегать Фила, поклялась она. Даже если для этого придется прятаться в шкаф, пока он не уйдет.
Тем не менее, когда следующим утром Сильвия Мартинес за завтраком спросила: «Вы возвращаетесь со мной в Санта-Круз на вертолете?»— Анжела энергично замотала головой.
— Не сегодня. Пока нет. Я еще не готова. Сильвия выглядела смущенной. Анжела вдруг подумала, что он мог рассказать ей об их стычке прошлым вечером. Эта мысль больно уколола ее.
— Я знаю, что это нелегко, дорогая. Но когда-то вам все равно придется вновь предстать перед цивилизацией. Какой смысл откладывать это?
Анжела молча вознесла благодарственную молитву по случаю того, что Сильвия нашла такое легкое объяснение ее нежеланию покинуть фазенду.
— Мне нужно время, — пробормотала она.
Сильвия вздохнула.
— Может быть, вы и правы. Но…
Анжела подняла голову.
— Но?
— Так ли уж мудро оставаться здесь с Филиппом наедине? — мягко спросила Сильвия. Анжела поджала губы.
— То же самое говорила Регина Вернер.
Сильвия сразу рассердилась.
— Ох уж эта женщина! Я думаю не о сплетнях, милочка. И даже не об условностях. Я думаю о вас. Он очень привлекателен и… о, вы понимаете, что я хочу сказать. Вы вели такую замкнутую жизнь. Он может здорово вам навредить. Хотя, конечно, вы отличаетесь от большинства молодых женщин вашего возраста, — закончила она.
