Мама. Да, да… У всех на глазах Сам орден Трудового Красного Знамени вручил, а потом букет цветов… Я обомлела. Помахал мне рукой – той, которая у него… (мах получился укороченным) и сказал: «Ордэн за общественную работу, а цвэты за лучшее выступление в Крэмле!» (Эту последнюю фразу произнес Сам, оживший на портрете в небе владелец сапог и трубки) …Яша, почему ты молчишь? Алло?
Папа(в трубку): Процесс в Москве начинается. Над Каменевым и Зиновьевым. Серго утром звонил. Среди обвиняемых есть кто-то из работавших у нас на заводе… Кто – не сказал. Пока ты отсутствовала, «гости» приезжали, интересовались, о чем говорим, думаем, с кем дружим…
Мама. Мы?
Папа. Мы…
Мама(показывая на ордена отца и свой). После этого?
Папа. Тебе орден вручили не в НКВД!
Мама. Сам! Сам! Сам вручил!
Папа. Несколько дней тому назад «гость» сказал моему заместителю: «Третью домну нужно ввести на полгода раньше». Тот ответил: «Зачем? Чтобы потом год доделывать? Сколько можно: косо, криво, лишь бы живо?» Гость обозвал его вредителем, и на следующее утро заместителя арестовали. За два часа до твоего приезда я получил вызов в Москву. По какому вопросу не сказали. Вот такие, Генюша, оладушки…
Мама. Яша, ты с ума сошел… Совсем недавно Серго тебя в газетах хвалил. Чуть ли не в наркомы прочил!
Папа. Я уезжаю.
В небе появился «Гость» с телефонной трубкой в руках, с крылышками за спиной. Крылышки ему чистят чертенята.
«Гость». Почему вы не присутствуете на партийном собрании?
Весник. Во дворе меня ждет машина. Я уезжаю.
«Гость». Кто разрешил? Куда?
Весник. В Москву. В наркомат.
«Гость». О подобном ставят в известность горком партии. Как же так, Яков Ильич? Я думал, вы выступите на собрании, объясните, как просмотрели вредителей…
Весник. Я не могу против моего заместителя выступать. Он честный человек.
«Гость». Вы что – НКВД не верите?
Весник. В НКВД тоже люди. Они могут ошибаться. (Папа еще что-то говорит, тяжело дыша, но его не слышно.)
Загремели громы, засверкали молнии, а улыбнувшийся огромный «родной отец и учитель» опустил перед папиным носом заскрипевшую тяжелую ржавую решетку. Папа удаляется в глубь космоса, дальше, дальше, он уже неразличим. А на облаке, появившемся из глубины, через решетку видна надпись: «Москва, 1937 год. Квартира Весников». Из темноты под этой надписью высвечиваемся я и Мама.
Я. Мам, стучат! Ма-ма-а-а!
Мама. Кто там?
Голос. Откройте.
Это слово тысячекратно множится вдали, вблизи, слева, справа, сзади: «Откройте. Откройте. Откройте»… На низких тонах, на высоких, большими и малыми хорами, отдельными голосами. На небе возникают названия очень многих городов малых и больших. Слово «откройте» звучит с различными акцентами, на разных языках: «Откройте… Откройте… Откройте…»
