– Эх, моложе б ты была.
Мама понесла разогревать холодную свинину. Он перехватил у нее сковороду:
– Кто ж под водку свинину греет, матушка?!
После его ухода мама сказала:
– Ты знаешь, Женя, я всегда тебя считала крупным молодым человеком. Но вот явился Дикий, и комната мне показалась меньше, потолок ниже, а ты рядом с ним щуплым и невыразительным юнцом.
А ведь Дикий был намного ниже меня ростом. В любом обществе, в любой компании Дикий затмевал всех, сразу становился центром всеобщего внимания. В его манере вести себя была удивительная освобожденность от всякого фарисейства, ханжества, фальши, заботы о том, что о нем подумают или скажут.
Облик его был необычайно артистичен. Это проявлялось в умении рассказать анекдот, красиво есть, ухаживать за женщинами, в умении кратко и зримо передать впечатление о человеке, произведении искусства.
У Дикого был острый, образный язык. Словечки его гуляли по Москве. Он нисколько не заботился о том, чтобы его мнение не дошло до того, о ком он довольно резко высказался.
Сам он был живым парадоксом, совмещавшим в себе крайности и противоречия. Лиризм в нем уживался с едкой насмешливостью, бравада с мучительными сомнениями, наивность с мудростью, смелость с застенчивостью. Он любил жизнь! Жадно, со вкусом жил.
Одни любили его до обожания, другие боялись и недолюбливали. Но даже враги не могли отказать ему в широте, в размахе, в какой-то особой русской удали.
Дикий был репрессирован, лишен всех званий, сослан в Сибирь. Потом Дикого выпустили из лагеря, разрешили ставить спектакли. При нем во всех поездках находился майор НКВД: жил в одной гостинице, ел с ним, сидел на репетициях, на спектаклях. И содержался за счет договоров, заключенных Диким с театрами. В договорах же Дикий всегда вписывал как одно из условий пункт, по которому ему должны были выдавать 0,5 литра спирта ежедневно.
Майор следил за Диким неотступно, и, разумеется, Алексей Денисович делился со своим конвойным спиртом.
Через три месяца уже Дикий следил за майором, искал его после репетиций и спектаклей.
– Где майор? Нам надо ехать!
Майор спился.
Позже Дикий примкнул к работавшему в Омске театру имени Вахтангова. С ним и вернулся в Москву. Его восстановили во всех правах, он вновь стал получать звания. Позже выбрали на какую-то почетную должность в профсоюзе работников искусств. Там-то на одном из собраний Дикий и сказал свою знаменитую фразу:
– Ребята, там, где бьет ключом общественная жизнь, кончается искусство!
