Поддавшись порыву, Сикс протянул руку и погладил ее теплую щеку. Его душа уже слишком давно была вдали от тела. Казалось, прошла вечность с тех пор, как он испытывал удовольствие от чего-то такого простого, как прикосновение. Щека была гладкой и шелковистой, и Сикс поймал себя на том, что ему интересно, такова ли ее кожа наощупь и в других местах.
Он не смог удержаться и провел большим пальцем по влажной нижней губе Шелби.
— Ничего страшного, — шепнул он, снова поражаясь тому, какая восхитительная у нее кожа. И в самый неожиданный момент почувствовал, как им овладело желание.
— Я становлюсь болтливой, когда… Когда я нервничаю, может показаться, что я…
— Помолчи, — перебил он, продолжая пожирать взглядом ее губы. Они казались бархатными. Такие розовые. Сочные.
Она резко втянула носом воздух.
— Хорошо.
Сиксу хотелось поцеловать ее. Притянуть ее лицо поближе и почувствовать эти восхитительные губы своими, попробовать ее на вкус. Одним поцелуем он мог убить ее. Выпить до дна ее дыхание. И он понял, что хочет и ее губы, и ее душу.
— Прошу прощения, но разве мы знакомы? — вдруг спросила Шелби.
Она замерла, словно статуя, а ее взгляд гипнотизировал Сикса.
Он сглотнул.
— Нет.
Кто бы ни забирал ее душу в конце ее прошлых жизней, Сикс был уверен, что это был не он.
Она рассмеялась. Смех ее был настолько богатым и мелодичным, что Сиксу захотелось собрать его обеими руками, чтобы сохранить эту музыку, как в музыкальной шкатулке, только чтобы еще раз услышать его.
— Знаю-знаю, — сказала Шелби, махнув рукой, как будто решила, что ее вопрос был самым глупым из всех возможных.
Она поднялась на ноги, и он сделал то же самое. Теперь он стоял рядом, оказавшись выше ее больше, чем на голову.
Не зная, что делать со своими руками, Сикс засунул их в задние карманы джинсов и сказал:
— Я провожу тебя.
За секунду до того, как она кивнула в ответ, он заметил неуверенность в ее глазах.
— Это недалеко, — сказала Шелби, — меня даже провожать незачем, разве что… — Они уже начали свой путь, когда она опять махнула рукой, закусив губу. — Не обращай внимания.
— Скажи мне, — попросил он и, не задумываясь, что делает, стащил сумку с ее плеча и повесил на свое.
Казалось, ее удивило то, что он сделал. И явно не обрадовало.
— У меня там ни цента, если хочешь знать.
Он весело улыбнулся:
— Я не собираюсь обворовывать тебя.
— О, — произнесла она и ужасно мило залилась краской.
Они снова пошли по улице.
— Так о чем ты говорила? — напомнил Сикс.
