В тот же миг, когда тарелка появилась у него под носом, он набросился на еду. Откусил огромный кусок бургера, потом еще один и принялся громко жевать, с трудом проталкивая еду по пищеводу. Рядом с тарелкой с глухим стуком приземлился бокал пива, расплескав жидкость по стойке.
— Держи. Похоже, тебе это необходимо.
Сикс глянул на официантку и обхватил пальцами запотевший бокал. Официантка была темноволосой женщиной средних лет, и, если судить по очевидным попыткам исправить размазанный по лицу макияж, она готова была идти домой.
— Спасибо, — просто сказал Сикс. Ему на самом деле ужасно хотелось пить.
— Итак, — проговорила она, усаживаясь на табурет напротив и оглядывая Сикса сощуренными глазами, — проблемы с девушкой?
Сикс фыркнул и покачал головой:
— Скорее, проблемы на работе.
— О-ой, уволили что ли?
— Могут и уволить, — ответил он, пожав плечами, и едва не рассмеялся над собственными словами.
Это было неслыханно. Отстранить жнеца от работы. Просто смешно! Но если так будет продолжаться и дальше, одному Богу известно, чем все это закончится. Жнецы, не собирающие души, — это же просто нелепица какая-то.
Откинувшись на ярко-красную спинку табурета, официантка накрутила на палец длинный темный локон, продолжая изучать Сикса взглядом из-под полуприкрытых век.
— Ясно, — произнесла она. — Хочешь об этом поговорить?
Несколько секунд он смотрел на нее в упор, удивляясь, каким образом вообще сюда попал. Он был в баре. Смотрел на незнакомку, которую не нужно было забирать. И вдобавок ко всему, страшно хотел излить ей душу.
— Нет, — наконец сказал он, еще раз глотнул холодного пива и вернул бокал на стол. — Простите, мне нужно идти. Но спасибо вам.
Он вышел из бара, точно зная, что теперь делать. Три слова с каждым длинным уверенным шагом все четче и четче звучали в его мыслях.
Забрать Шелби Моррисон. Забрать Шелби Моррисон. Забрать. Шелби. Моррисон.
* * *
Сикс шел к ее дому в полной темноте глубокой ночи. Дверь, разумеется, была заперта, но не надо было сворачивать горы, чтобы открыть ее. Щелчок пальцами и немного концентрации. Той самой концентрации, которой он не пользовался почти четыре дня.
Какая пустая трата его способностей!
В доме его встретила тишина. Сикс тихонько прикрыл за собой дверь и, взявшись за перила, медленно и уверенно пошел по лестнице. Темнота была его другом. Он чувствовал себя более комфортно в темноте, чем на свету. Она позволяла господствовать инстинктам, и Сикс прекрасно знал, что инстинкты не подводят так, как зрение.
