— Время ужинать, — сказал он и три раза топнул ногой по деревянному полу.
Облако пыли и гипса поднялось в воздух. Не успела она натянуть сорочку, как в дверь постучал один из учеников.
— Войди! — крикнул Бенвенуто.
Смуглый юноша по имени Асканио, который не раз бросал на Катарину оценивающие взгляды, внес деревянный поднос с бутылью местного кьянти, жареным цыпленком, лежавшим на подушке из фиг и миндаля, и тарелкой с нарезанными фруктами. Пока Бенвенуто наполнял вином два серебряных кубка, заказанных для трапезной какого-то дворянина, Асканио поставил поднос на боцманский сундук, в котором среди прочих вещей хранились личные записи и рукописи мастера. Как-то раз Катарина спросила Челлини, о чем в них говорилось, но он небрежно отмахнулся рукой.
— Не забивай ерундой голову. Она слишком хорошенькая для этого.
Ах, как бы ей хотелось научиться читать и писать с такой же легкостью, как это делали образованные люди!
Пока они ужинали — или, точнее, пили вино, — мастер повеселел. Катарина всегда восторгалась его отменными шутками. Он заставлял ее смеяться, как ни один другой мужчина, а его темные глаза и сильные широкие ладони могли ввергать молоденьких женщин в безвольное рабство. Они отлично ладили, но затем Катарина совершила ошибку, потребовав свой гонорар.
— Я еще не закончил сеанс, — ответил Челлини.
— Не закончил? — спросила она. — Интересно, как ты сможешь работать в такой темноте?
— Я могу работать при любых условиях. Настоящему мастеру свет не нужен.
Судя по неразборчивой речи и пустой бутыли, лежавшей между ними на полу, он был уже пьян. Катарина намеренно ограничилась двумя-тремя глотками, ожидая, когда вино овладеет ее собеседником.
— Я могу видеть в темноте не хуже тебя, il mio gatto.
Он часто называл ее так — своей маленькой кошечкой.
Наверное, из-за того, что кошки тоже славились способностью ласкаться, красться и царапаться. С трудом удерживаясь на ногах, Челлини потянул ее за руку, но не к возвышению в центре комнаты, а к кровати, на которую он рухнул, словно груда кирпичей.
— Похотливый дьявол! — проворчала она, отталкивая его. — Ты пахнешь, как навоз в коровнике.
— Зато ты на вкус, как бодрящее вино, — ответил он, целуя ее в губы.
Его руки пробрались под платье Катарины, и он вдруг, с раздраженным рычанием, сорвал одежду с ее плеч.
— Ты порвал мое платье! — закричала она. — Оно стоит больших денег!
— Утром я куплю тебе новое, — примирительно ответил Челлини. — Шелковое. И шляпу в цвет!
