— Здесь есть магнитное поле и полюса? — осведомился Наумов, взглянув на циферблат вшитого в рукав скафандра компаса. Стрелка действительно придерживалась строго определенного направления.
— Да, хотя тут нет естественного геомагнитного поля, но зато присутствует искусственное. На полюсах Ганимеда смонтированы специальные генераторы, — объяснил Горман. — Без магнитного щита, отклоняющего часть излучения, жизнь на поверхности была бы затруднительна.
— Ясно. — Наумов сориентировался. — Мой передатчик в скафандре сможет вызывать вас?
— Пока что нет. Мы уже выбросили над российской зоной спутник–ретранслятор, но он еще не занял отведенную ему точку на геостационарной орбите. Приблизительно через два часа он выйдет на позицию и тогда перекроет зоной своего действия весь российский сектор. Любой сигнал будет ретранслирован им на «Альфу».
— Хорошо. — Наумов еще раз взглянул на компас и начал искать подходящий проход между каменными глыбами. — Будем поддерживать связь по мере возможности.
— О’кей. Как заработает спутник, вызывайте немедленно.
— Вот еще что, Патрик, — произнес Наумов, прежде чем отойти от своей капсулы, — на всякий случай, хоть они и молчат, оповестите эфир о моем появлении. Не хочу, чтобы меня воспринимали как неожиданный сюрприз.
— Вы опасаетесь конфронтации, полковник? Но на Ганимеде, насколько мне известно, нет никакого вооружения, только несколько десятков человек полицейской службы колонии.
— Зато оно есть на «Гарри Трумэне», — мрачно напомнил Наумов.
— Да, конечно, вы правы. Я попытаюсь оповестить всех, по крайней мере, выпущу эту информацию в эфир.
— Тогда до связи, господин Горман. И не психуйте, я сделаю все, что в человеческих силах.
— Спасибо, полковник. Я… Мы все надеемся на вас.
* * *
Первые шаги по каменистой почве Ганимеда дались Наумову с трудом. Скафандр здорово стеснял движения, но он не решился снять его и оставить в капсуле. Фиолетовое небо над головой, унылый лунный ландшафт вокруг без каких–либо признаков человеческого присутствия — все это здорово давило на психику, постоянно напоминая о том, что он не на Земле.
Впервые в жизни.
Это утверждение имело для Наумова особый смысл. Человеку, который хоть раз менял климатическую природную зону, должно быть хорошо знакомо это ощущение — когда вокруг тебя вдруг оказывается непривычный мир. Не те звуки, другая растительность, животные, о повадках которых можно только догадываться, люди, чей язык, поведение и нравы — тайна для тебя, — все это в первый момент сильно действует на нервы… Здесь же, сделав несколько шагов, Наумов вдруг поразился ирреальности своих ощущений. Будто то самое, много раз испытанное им чувство морального одиночества вдруг усилилось в сотни раз…
