– Надо взять у них бумаги… – сказал Хаген, кивнув в сторону Штайма и второго убитого.
– Я не могу… не могу… – быстро-быстро замотав головой, пробормотал Ранг.
Он отвернулся и закрыл глаза, словно попытался спрятаться от убитых. Его начало трясти, будто в лихорадке.
Хаген подполз к трупу с оторванным черепом. С трудом перевернув его на спину, он расстегнул шинель и вытащил из внутреннего кармана солдатскую книжку.
Там же лежали несколько писем и фотография зрелой женщины со строгим лицом и двух мальчиков в клетчатых штанишках до колен, лет десяти и семи. В подсумке на поясе у мертвеца Отто нашел нераспакованный перевязочный пакет.
Грудь Штайма представляла собой кровавое месиво, и искать там что-либо было бесполезно.
– Жетон… – прохрипел Ранг. – Возьми опознавательный жетон…
– Ты еще можешь соображать… – буркнул в ответ Хаген.
Подобравшись к убитому, он аккуратно расстегнул воротник шинели, а потом кителя. Шнурок никак не хотел выниматься наружу. Наверное, опознавательный жетон зацепился за исподнюю одежду.
Чертыхаясь про себя, вытирая взмокший под каской лоб, Отто, наконец, извлек овальный кругляшок с тремя дырками, в две из которых был вдет шнурок и дважды, в верхней и нижней части медальона, «ногами» друг к другу, были выбиты личный номер Штайма, ниже – номера полка и дивизии. Пунктиры слома молниями пересекали руны СС.
Как полагалось в таких случаях, Хаген переломил медальон пополам. Половинку, оставшуюся на шнурке, он сунул обратно за воротник убитого, а отломанную – в свой внутренний карман, куда только что положил бумаги Бруно Вильриха.
Закончив со Штаймом, Хаген, отложив свой «Маузер» в сторону, тут же взялся за рану Ранга. Пришлось повозиться, разрезая вдоль пропитанный кровью рукав шинели. Для этого Хаген использовал лезвие для бритья из пачки, найденной в подсумке запасливого Вильриха.
Затем он сделал укол обезболивающего, инъекция которого была в индивидуальном пакете убитого, но Готлиб все равно стонал и корчил гримасы, пока Отто обрабатывал ему рану, а потом туго перебинтовывал руку.
Когда дело с перевязкой было закончено, Хаген обессиленно откинулся спиной на землю и замер, переводя дух. Он чувствовал такую усталость, что не мог пошевелиться. Теперь ему было все равно. Пусть даже иваны придут и застрелят его или начнут давить гусеницами своих танков. Все равно… Номер Штайма, оказывается, был 557… Это все, что осталось от него. Ни имени, ни фамилии. № 557. Набор цифр – вот все, что он сберег в этой воронке для своей ненаглядной Элизабет. К черту, к черту, к черту…
