Спрыгнув на паркетный пол, Андрей чуть не шлепнулся, едва удержавшись на ногах. Подошвы сапог угодили на битое стекло, которое скользило по лакированному паркету пола. Обстановка в комнате, в которой очутился Аникин, за исключением выбитого оконного стекла, была практически не тронута. Шкаф с посудой у противоположной стены, на трех остальных стенах – полки с книгами, посреди комнаты – круглый стол и впритык к нему три стула.
Впереди, где-то в глубине здания, раздался глухой лязгающий стук, потом его захлестнул суматошный шум стрельбы и отрывистые крики. Последний прозвучал где-то совсем рядом. Вскинув ППШ, Аникин, не мешкая, бросился к приоткрытой деревянной двери с округлой ручкой потускневшего золотистого оттенка. Он слышал за спиной топот сапог Климовича. В широкой прихожей, куда выводила дверь из комнаты, было пусто. Посреди нее на полу был постелен ковер с толстым ворсом.
Ступив на него, Аникин ступнями, через портянки и кованые подошвы сапог ощутил, какой глубокий и мягкий ворс у этого ковра. Он скрадывал малейший шум при ходьбе. Так, практически бесшумно, Аникин приблизился к входной двери. Она была прикрыта, но не заперта. Андрей жестом показал шедшему следом Климовичу на третью дверь, которая вела из прихожей в еще одну комнату.
Тут Андрей различил шаги. Они доносились из коридора, едва различимые за обитой плотной темно-коричневой тканью входной дверью. Шаги, поначалу быстрые и уверенные, с приближением стали реже и тише. Как будто кто-то осторожно, прислушиваясь, подкрадывался к двери с другой стороны.
Палец Андрея застыл от напряжения на спусковом крючке. Ему казалось, что он различает чье-то прерывистое дыхание. Значит, кто-то замер так же, как он, сжимая в руках оружие, готовое в любой момент разразиться оглушительным выстрелом.
Ситуацию, сам того не желая, разрядил Климович. «Усе чыста, таварыш камандзир!» – рявкнул он, возникнув в дверном проеме. Палец Аникина тут же отжал курок до упора, и автомат вздрогнул в ладонях Андрея. Пригоршня пуль хлестнула по двери, разлетевшись наискось равномерным пунктиром и вспоров обивку, словно чью-то спину, одетую в ватник. Автоматная очередь, выпущенная Аникиным, заглушила такой же раскатистый каскад матерной ругани, вырвавшейся из его груди, – спонтанная реакция то ли на глупый крик Климовича, то ли на жуткое напряжение, стремительно набухшее и так же разом разрядившееся.
За дверью что-то охнуло, и следом раздались звук тяжко падающего тела и обрывистые, скачущие стуки упавшего на пол оружия. Андрей резко открыл дверь, и труп фашиста, прислоненный к ней с обратной стороны, ввалился поперек прохода. Аникин мельком глянул на спрятанную под каску голову и бледные грязные кисти рук, беспомощно свернувшиеся на завернувшейся поле темно-серой шинели. Посреди длинного узкого коридора возле выпроставшихся сапог немца лежал его «шмайсер». Нагнувшись, Андрей быстрым движением вытянул заткнутую деревянной ручкой за ремень гранату. Выглянув в коридор, Андрей обернулся и рукой показал Климовичу на немца, а потом – на его оружие.
