Наступили недели хрупкого покоя. Злополучный День благодарения уже не вспоминался. Я расхрабрилась: несколько раз приглашала Сару на кофе и даже как-то раз подала Сайрусу на ужин домашнюю пиццу, прямо на кухне. Сайрус несколько опешил, но промолчал.
И все же завести разговор про Макса и его ателье я по-прежнему не решалась. Даже заикнуться не смела, хотя страшно по нему скучала. И тоска моя росла с приближением Рождества. Но разве можно поднять эту запретную тему, когда у нас с Сайрусом все так хорошо? И я молчала.
– Что-то я не пойму… – сказала однажды Лили. Был первый день рождественских каникул, мы валялись на диване, смотрели «Звуки музыки» – традиция, которая у нас завелась, когда Лили еще ходила в детский сад.
– Чего ты не поймешь? – рассеянно спросила я, выуживая из пакета горсть попкорна. Попкорн на диване, в среду? Я усмехнулась про себя. Неслыханное кощунство в доме Прайсов!
– Не пойму, что у вас с папой вышло?
– Сама не пойму! И не собираюсь ломать над этим голову. А только знаешь, Лил? Я счастлива! Все прекрасно.
Лили вперилась в меня изучающим взглядом. Недоверчиво переспросила:
– Ты счастлива?
– Да.
– Не верю я, что все хорошо.
Я изумленно посмотрела на дочь:
– Что ты такое говоришь? Да мы уже лет сто не жили так… – я покачала головой, подыскивая нужное слово, – так спокойно! Сама посуди: папа придет через двадцать минут, а я за ужин еще и не бралась. Ну да, у нас сегодня жареные овощи, их пару минут готовить. И все равно…
Лили многозначительно глянула на мою руку.
Я подавила вздох.
– Несчастный случай.
– Ничего подобного.
– Ну, что было, то прошло.
– А как же мистер Уивер?
– А что мистер Уивер?
– Почему мне нельзя проведать его? Рождество скоро, а он один.
Я теребила кисточки пледа, который мы накинули на ноги.
– Макс – щекотливая тема. Не стоит сейчас об этом.
– А дедушка? Если нельзя к Максу, тогда, может…
– Пожалуйста, прекрати, Лили. Мы не станем искать дедушку.
– Почему?
– Потому что…
– Тогда, значит, все осталось по-старому, – перебила Лили. – И у нас полным-полно всяких дурацких правил. Про это можно говорить, про то – нельзя… Не понимаю. И не хочу так больше.
– А по-моему, мы на пороге чего-то нового. Нового и доброго.
Лили скорчила недоверчивую гримасу:
– Хорошо, если так.
* * *
Как же я забыла: если все слишком хорошо – жди беды. Всего три дня назад я пообещала Лили, что мы вот-вот заживем по-новому, и надо же было мне оставить сорочки Сайруса в стиральной машине. Мы с товарками из Библейского кружка решили отвезти рождественские сладости в местный дом престарелых, и я – нет чтоб дождаться конца стирки! – бросила машину на произвол судьбы. Ну напрочь из головы вылетело.
