Трудно в это поверить, но я могла бы назвать десятки причин, чтобы остаться. Дочке нужен отец, какой-никакой. Опять же, куда я пойду? Что буду делать? Весь мой мир – это крошечный Эвертон. Уйду, и весь город узнает, что вся моя жизнь – сплошная фальшь. Да и жить с Сайрусом не так уж плохо. Он же не каждый день распускает руки. Скорее, язык. Ну бывает груб чаще, чем хотелось бы. Ерунда. Можно пережить.
Мысленно перебирая список доводов, я добралась до последнего, хранящегося на самом дне души, куда я много лет не заглядывала, и, к собственному удивлению, обнаружила, что в этом забытом уголке еще живет крупица любви к мужу. Да, я боялась его, но, если память не изменяет, было время, когда он смотрел на меня с такой страстью, что устоять невозможно. И мне по-прежнему хотелось, чтобы кто-то любил меня так, как любил Сайрус – давным-давно. Ведь было это? Я не придумала? Мы любили друг друга. Когда-то.
Может, если остаться, он вспомнит?
* * *
Я влюбилась в Сайруса на школьном выпускном вечере.
За неделю до того меня так взвинтила ссора с папой, что в тот вечер если не любовь, так что-нибудь другое обязательно обрушилось бы на меня. Иногда единственное, что помогает, когда душа ноет, – это отпустить поводья и очертя голову ринуться вперед.
Папа дал мне денег на выпускное платье. Я купила наряд, в котором казалась себе принцессой.
– В этом ты не пойдешь, – заявил папа, когда я вышла из своей комнаты в розовом обтягивающем платье, открывающем плечи.
– Почему? – улыбнулась я. Думала, он меня дразнит. Думала, сейчас скажет, мол, слишком я хороша. Еще украду сердце у какого-нибудь бедняги. Я же видела, как платье оттеняет мою кожу, как подчеркивает цвет волос – они словно огонь пылают.
– Потому что это совершенно не то.
– Тебе не нравится? – Улыбка померкла. Не такого ответа я ждала.
– Оно… – Папа искал подходящие слова, и ему было совсем не весело.
Я смущенно провела ладонями по туго обтянутым бокам:
– Узковато, да?
– Не то слово! Чересчур узко, чересчур голо… – Папа замахал руками, дескать, глаза б его на меня не смотрели. – Нет, ты в нем не пойдешь.
– Что?..
– В этом платье ты никуда не пойдешь. Я запрещаю.
Как я обиделась! Но не успела обида накрыть меня с головой, как нахлынула новая, неожиданная волна ярости. Это была гремучая смесь.
– Ты меня извини, – процедила я, глотая слезы, – но платье очень красивое.
– Платье отличное…
– Значит, я виной…
– Нет! – с жаром возразил папа. – Ты и платье. Ты в платье. – Он зажмурился, потряс головой, а когда снова взглянул на меня, глаза были полны решимости. – Ты его не наденешь. Точка.
