— Дюко. — согласился капитан, — Или комендант. Как его? Лассаль? Лассан? Беда в том, что отыскать обоих будет трудновато, находясь под замком.
Шарп бросил взгляд в окно, на корабельные мачты, поднимающиеся над крышами:
— Значит, надо удирать отсюда.
— «Удирать отсюда». — мягко повторил Фредериксон, — На официальном языке «удирать отсюда» означает «дезертировать».
Офицеры уставились друг на друга. Дезертирство. В случае поимки — трибунал, разжалование, тюрьма. Да только здесь обоих офицеров ожидает, вероятнее всего, то же самое по обвинению в присвоении золота Наполеона.
— На кону большие деньги. — задумчиво протянул Фредериксон, — А я, в отличие от вас обоих, человек небогатый…
— Патрик, ты с нами не идёшь. — поставил в известность друга Шарп.
— Почему это? — возмутился тот.
— Если нас поймают, то меня и капитана просто выкинут из армии, а тебя, рядового, расстреляют.
— Я иду.
— Патрик, ради Бога! Мне и мистеру Фредериксону деваться некуда, нас на риск толкают обстоятельства. Тебе-то чего рыпаться?
— Хорош воздух сотрясать. — буднично урезонил майора ирландец, — Сказал «иду», значит, иду… Сэр.
Фредериксон ухмыльнулся:
— Я вот как чувствовал, что мир мне впрок не пойдёт. Ещё повоюем, а?
— Повоюем? — Шарп не отводил взгляда от леса мачт.
Его место на одном из этих кораблей, что каждый день снимаются с якоря, пересекают Бискайский залив и, пройдя по Ла-Маншу, причаливают к берегам Англии. Его место с Джейн.
— Повоюем. — продолжал капитан, — По-другому никак. Удерём отсюда, отыщем Дюко или Лассана и пошумим. Заодно разживёмся звонкой монетой.
Шарп взирал на запад. Где-то там плёл свои мерзкие тенета очкастый паук. Возвращение к Джейн подождёт. Мир подождёт.
— Пойдём, как стемнеет. — сказал Шарп.
Сердце звало стрелка на родину, в идиллию воображаемого тысячи раз дорсетского бытия. Но враг не дремал, значит, война для Шарпа не кончена.
Повоюем.
