Пробило полдень. У матери учащенно забилось сердце. Сейчас она увидит свою Анжелу! Какой-то человек уселся на скамейку, как раз напротив входа в родильный приют. Это ужасно стесняло Мадлену. В самом деле, очень ей нужны свидетели!
Наконец тяжелая дверь отворилась, и Анжела, шатаясь от слабости, с ребенком на руках, появилась на пороге. Мать бросилась к ней и крепко-крепко сжала в объятиях; горько плача, она целовала исхудавшее лицо дочери.
Анжела знала, что мать ее встретит, и боялась упреков с ее стороны. Но какие там упреки! Разве можно было ожидать их от столь любящей матери?!
Поддерживая дочь, Мадлена довела ее до омнибуса, который должен был доставить их на улицу Гоблен. В омнибусе, кутаясь в принесенную матерью шаль, Анжела старалась укрыться от любопытных взглядов. На вольном воздухе от яркого света и уличного шума ее смущение возросло. Мадлена держала внучку на коленях и горячо целовала. Ее слезы капали на личико малютки, уже не однажды орошенное слезами матери… Мадлена думала о том, что в тридцать пять лет она стала бабушкой, и вовсе не считала, что слишком молода для этого. Ведь от забот, от горя и нужды люди преждевременно старятся…
Такие мысли владели ею, когда она с нежностью глядела на внучку, чувствуя любовь к этой крошке, несмотря ни на что. Бедняжка! Она вошла в этот мир не в ту дверь… Но разве она повинна в этом?
Увидя Анжелу, младшие сестры бросились ей навстречу, хлопая в ладоши и крича: «Вернулась! Вернулась!»
— Значит, ты и вправду принесла нам сестричку? Покажи, покажи! Где ты ее купила? Сколько она стоит?
Вопросам и радостным возгласам не было конца.
— Где же ты пропадала так долго?
Они обнимали Анжелу и толкали друг друга: каждой хотелось взять маленькую Лизетту на руки.
Брат молча наблюдал эту сцену. Анжела, которую мать уложила в свою постель, тихо позвала его, протянув к нему исхудавшие руки.
Огюст медленно подошел. Это был красивый юноша лет семнадцати, худощавый, нервный, с задумчивым лицом и умными глазами. Он не принадлежал к числу веселых мальчишек, чьи дерзкие шалости доставляют столько неприятностей почтенным буржуа. Огюста можно было сравнить с рано созревшим деревцом, от которого нужда требует плодов, не дав ему расцвести. С восьми лет он работал на заводе Руссерана. В этом подростке уже чувствовался взрослый человек, к тому же еще и несчастный.
У Огюста не было детства. По целым дням он трудился, не зная ни минуты отдыха, а вечером посещал школу. В воскресенье он помогал матери и Анжеле по хозяйству. Когда старшая сестра ушла из дому, бедняга выплакал все глаза. Мастер велел ему
