— А, вот как. Помоги мне встать, Тимофей.
Поднялся и опять немного переждал лёгкое гудение в голове. Бояре подступили ближе. Один из них вышел вперёд и спросил:
— Что делать-то будем, Володимир Иванович?
Имени его я не помнил, да и не до этого мне сейчас.
— Подождите, бояре, всё потом скажу. Пройдёмся, Тимофей Дмитриевич.
Мы пошли по краю поляны.
— Я помню, как на нас монголы налетели, что потом произошло?
— Сотня боярина Лисина появилась. Это нам её сам Господь послал.
И Садов размашисто перекрестился.
— Дальше что?
— Ну, порубили поганых, потом погубленных да язвленных собрали.
— И сколько погибло?
— Четыре холопа и все мужики, что к лесу утечь не успели.
Так. Значит, в стычке боевые потери понесли только холопы. Понятно, что безбронные. И ещё мужики.
— Дальше.
— Дальше стали решать — что делать.
Интересно. Даже хмыкнул:
— Что же решили?
Садов виновато опустил голову.
— Решили подождать, как ты, Володимир Иванович, очнёшься.
— Мудро-мудро. А почему именно меня стали ждать?
Садов почесал затылок и произнёс:
— Ну, дык, ты Велесов.
Фамилию он выделил специально. Только что это значит? Или я чего-то забыл? Кубин говорил, что Велесов имеет большой вес тут, больший, чем, к примеру, погибший Горин. Но я тут причем? Даже если они действительно принимают меня за брата, то есть двоюродного брата Велесова, то даже в этом случае, по-моему, требуется решение князя? Или нет? Чёрт, не понимаю я в этих отношениях ничего. Надо у Кубина разъяснить этот вопрос.
В раздумьях подошли к дальнему краю поляны. У совсем потухшего костра сидели два человека. Один пожилой, с длинной бородой, второй молодой, с только начавшими пробиваться усами. Оба с обритыми наголо головами, в кольчугах. Они сидели рядом и смотрели в потухший костёр. Я запнулся об эту картину. Эти два ратника мне кого-то напоминали. Садов подошел ближе и шепнул:
— Лисины. Отец и брат.
Лисины?
А! Григорий Макарович Лисин, он же Кутерьма. М-да. Шепотом спросил у Садова:
— Как звать брата и отца по батюшке?
— Макар Степанович и Илья Макарович.
Понятно. Я кивнул Садову и махнул рукой:
— Иди, собери всех бояр на совет. Я сейчас подойду.
Сел с Лисиными рядом. Они не шевельнулись. Понятно, что их повергло в шок весть о предательстве. Сидели и молчали. Что я им скажу, сам не знаю.
— Почему? Скажи мне как отцу, почему так случилось?
Старший Лисин смотрел на меня, и в глазах его были боль и слёзы. Я его понимаю, но что ему ответить? Все тут у меня спрашивают, как будто я знаю все ответы на все вопросы. Откуда мне знать, что там с Кутерьмой случилось? Как его заставили, мне неведомо. Пытали? Не знаю, хотя на теле его следов пыток не видел. Напугали чем? Не верится, что такого ратника можно напугать. Как его заставили предать? Теперь это тайна, которая прибавилась к другим, многим.
