Все крестились. Угрюмо молчали. Значит, возможно, о нас знают.
— Поганые!
Мы поднялись на холм и выглянули на поле.
Серая масса монгол выползала из-за леса.
— Все в ряд!
Поднялись в седло и, выехав на холм, выстроились. Рядом замер Демьян. Я зашипел:
— Ты что тут делаешь? А ну к остальным стрелкам дуй.
Демьян упрямо мотанул головой:
— Не пойду. Здесь моё место.
Огляделся, ища глазами Кубина, но не нашел.
Ладно. Поздно его отправлять.
Ратники угрюмо смотрели, как поле заполняется врагами.
Господи!
Сколько же их?
Все стали бормотать молитвы и креститься. Я вдруг услышал бормотание стоявшего за Демьяном ратника:
— Я вижу славных предков своих.
— Вижу всех отцов и дедов.
— Они смотрят на меня.
— Зовут к себе.
Стоявший с другой стороны Горин не обращал на это внимания, и когда ратник произнёс последнюю фразу:
— Я чту и помню отцов своих!
Горин произнёс:
— Аминь.
Вдруг на моё плечо легла рука Горина. Я повернулся. Он смотрел на меня.
— Прости меня, брат.
Я увидел, что в соседнем ряду ратники, положа руку на плечо соседа, просят прощения и прощают.
Я взглянул в глаза Горина и сказал:
— Прощаю тебя, брат.
Обернулся и положил руку на плечо Демьяна.
— Прости меня, брат.
Стал понятным старинный обряд. Воины, шедшие в последний бой, прощались и прощали. Скоро наша кровь смешается, и мы станем кровными братьями навек.
Монгольское войско встало в линию, от леса до леса. Степняки начали перемещаться и вскоре впереди заблестели всадники в латах.
Скверно.
Ладно, хоть в броне не все. Хм, как и мы.
Я приподнял щит. Тяжелый, зараза. Можно было обойтись одной нержавейкой. А я ещё фанеру приклепал. Демьян скосил глаза и, кинув на щит, спросил:
— Георгий Победоносец?
— Да.
Он поглядел на врага и сказал:
— Тогда мы победим. С нами Бог!
И закричал, повторяя:
— С нами Бог!
Ратники, подняв рогатины, взревели.
Спокойно сидящий Горин наклонился ближе ко мне и громко, чтобы я услышал его среди этого крика, сказал:
— А поганых здесь меньше. Я сотен двадцать всего насчитал.
И действительно, за счёт плотного построения монгол, я сразу и не заметил этого. Сначала показалось, что на нас прут все десять тысяч.
— Интересно, где остальные? Возможно, монгольский темник выделил отряд, чтобы сразился с нами, а сам пьёт кумыс в юрте, отдыхая.
Горин пожал плечами, и что он сказал, из-за крика не услышал.
Перед монгольским строем пронёсся всадник, держа копьё, на котором были навешаны бело-черные хвосты. О! Военачальник с бунчуком. Тысяцкий или один из сотников. По монгольскому строю пронеслось:
