Бёртон вернулся в кабинет и подошел к камину. Видимо, Элси давно разожгла в нем огонь, потому что он уже затухал, хотя угли еще светились. Бёртон пошевелил их кочергой, зажег сигарету и опустился в любимое кресло.
Что за день выдался сегодня! Бёртон с трудом осознавал произошедшее. Подумать только: еще вчера он мучительно размышлял, что делать дальше, и вот оно!
Откинувшись на спинку кресла, Бёртон закрыл глаза и позволил своим мыслям свободно бродить во времени и пространстве. Они перенесли его в 1841 год, когда он начал изучать арабский и когда Британская империя едва не распалась.
В тот год, после смерти королевы Виктории, правительство, возглавляемое лордом Мельбурном, впало в панику, и было от чего. Единственным законным наследником королевы являлся ее дядя, Эрнест Август, герцог Камберлендский и король Ганновера, пятый сын Георга III. Однако даже мысль о том, что он может получить британскую корону, казалась ужасной: семидесятилетний Эрнест, как и его отец, был сумасшедшим, это знали все. Ходили упорные слухи, что в 1810 году он зверски убил своего лакея, что у него имелся сын от принцессы Софии — его сестры! — и что он пытался изнасиловать леди Линдхерст. Он был ярым консерватором и его ненавидели все либеральные политики, которые находились у власти в последнее время. Кроме того, занятие Эрнестом трона вновь привело бы к слиянию королевских домов Ганновера и Объединенного Королевства, которые разделились всего три года назад, когда Виктория стала королевой.
Сразу же после убийства Виктории народ вывалил на улицы, протестуя против возможной коронации Эрнеста. Волнения охватили несколько городов. Возле парламента взорвали бомбу.
Правительство объявило о конституционном кризисе, отказалось короновать герцога Камберлендского и передало дело на рассмотрение совету из высших чиновников, среди которых был тогдашний министр иностранных дел лорд Пальмерстон. Эти люди обратили внимание на один законопроект, поданный в парламент в августе 1840-го, — Акт о регентстве, подготовленный в то время, когда Виктория забеременела, и разрешавший ее мужу, принцу Альберту Саксен-Кобург-Готскому, стать регентом в случае, если его жена умрет до совершеннолетия их ребенка.
Виктория недолюбливала Пальмерстона за его властность и стремление принимать решения, не советуясь ни с кем. Так он поступил и на этот раз. Увидев Акт о регентстве, он сразу понял: это то, что надо! По мановению рук этого политического трюкача и его единомышленников, членов совета, Акт о регентстве вступил в силу не с момента рождения, а с момента зачатия наследника. Документ поспешно подали в парламент, который единогласно одобрил его.
