— Философия либертинов.
— Так точно. Именно в пабе «Боров в загоне» и зародилось движение либертинов.
— А Сумасшедший маркиз был среди этих молодых аристократов?
— Да. Вы что-то о нем знаете?
— Слышал, что это он основал движение либертинов. И у него плохая репутация.
— Очень плохая, я бы сказал!
— Видимо, даже хуже, чем моя, — улыбнулся Бёртон.
Траунс хихикнул.
— Генри де ла Пое Бересфорд, 3-й маркиз Уотерфордский. Очень одиозная фигура, это правда. Он унаследовал маркизат после смерти своего отца, в середине двадцатых, вместе с поместьем Керрагмор в графстве Уотерфорд, в Ирландии. И немедленно начал проматывать наследство, играя в клубах и делая ставки на скачках. Он нем громко заговорили в 1837 году, когда, после успешной охоты на лис, он и его приятели, напившись до чертиков, ворвались в какой-то поселок, вскрыли бочки с красной краской и облили ею здания на главной улице. Ну, как они выразились, «покрасили город в красный цвет».
— Молодость, — прокомментировал Бёртон.
— В тот же год, — продолжал Траунс, — маркиз сбежал из Ирландии и перебрался в имение к северу от Хертфорда, рядом с деревней Уотерфорд. Кстати, совпадение названий — чистая случайность, деревня эта никак не связана с графством Уотерфорд.
— Очень странное совпадение.
— Мне тоже так показалось, но я не усмотрел в этом скрытого смысла. Я подозреваю, что он выбрал это место из чистого тщеславия, которое у него не знало границ. Может, вообразил себя английским маркизом, вдобавок к ирландскому. Он жил в старом заброшенном особняке с подходящим названием — «Чернеющие башни», — это к западу от деревни.
— Погодите-ка. Если Уотерфорд расположен близко от Хертфорда, он должен быть недалеко и от Олд-Форда.
— Именно. «Чернеющие башни» где-то милях в трех от дома Олсопов.
— Джейн Олсоп все еще живет там?
— Да. Она стала Джейн Пипкисс и живет там со своим мужем, Бентоном — они поженились в 1843-м, — с дочкой и сыном. Так вот. Между 37-м и 40-м годами Бересфорд постоянно конфликтовал с местной полицией из-за пьяных дебошей, вандализма и скотского обращения с женщинами. Этот человек не признавал законов, был готов на все ради пари, и за ним тянулся длинный шлейф садистских выходок.
— Идеи маркиза де Сада весьма притягательны для людей определенного типа, — заметил Бёртон. — У меня, например, есть друг Суинберн…
— После смерти королевы Виктории Бересфорд и его дружки полюбили пьянствовать в пабе «Боров в загоне», понятно почему — их привлекала скандальная слава заведения. Постепенно к ним присоединились другие типы, их анархистская галиматья приобрела устоявшиеся формы, и они стали называть себя либертинами.
