— Насладиться?
— Ну да! Ведь когда мы сами себя виним, мы чувствуем, что никто другой не вправе более винить нас. Разве это не удовольствие?
Бёртон фыркнул. Чертова Язва! Что ему возразишь? Он поставил трость на подставку для зонтиков, сделанную в виде слоновьей ноги, повесил цилиндр на вешалку и наконец-то снял пальто.
— Ты ужасно умный маленький оборванец, Язва.
Оскар хихикнул.
— Это да. Я настолько умен, что иной раз не понимаю ни единого слова из того, что говорю.
Бёртон поднял маленький колокольчик со стола в холле и позвонил, вызывая экономку.
— А это правда, капитан Бёртон, — продолжал мальчик, — что вы просили Спика предъявить научные доказательства его гипотезы?
— Правда, правда. Я критиковал его методы, но не его самого, но он не отвечал мне встречной любезностью.
Вышла миссис Энджелл, владелица дома и экономка Бёртона. Это была пожилая седая дама, с добрыми синими глазами и массивным подбородком.
— Надеюсь, вы вытерли ноги, мистер Оскар!
— Чистая обувь для джентльмена прежде всего, миссис Энджелл, — ответил мальчик.
— Это верно, молодец. Не хочешь кусочек пирога с грудинкой и яйцами?
— Очень хочу!
Миссис Энджелл поглядела на Бёртона, тот кивнул, и она отправилась на кухню.
— Так что вы хотели мне сказать, капитан? — спросил Оскар.
— Мне нужно узнать, куда поместили лейтенанта Спика. Я знаю, его увезли из Бата в Лондон, но в какую больницу? Ты сможешь найти?
— Конечно! Сейчас кину слово ребятам. Через час будет ответ.
— Отлично! Мисс Арунделл тоже ведет расследование, но, боюсь, оно принесет мне лишь неприятности.
— Почему?
— Она отправилась к Спикам принести свои соболезнования.
Оскар сморщил нос.
— Вот дает! С женщинами-миссионерками одни проблемы! Надеюсь, мистер Стэнли не узнает?
— Бисмалла! Я совсем забыл о нем! — спохватился Бёртон.
Журналист Генри Мортон Стэнли недавно приехал в Лондон из Америки. Его происхождение для всех оставалось загадкой; уэльский акцент позволял предположить, что, несмотря на все свои заверения, он не был стопроцентным «янки», и ходили слухи, что его зовут совсем не так, как он представляется. Стэнли наделал много шуму своими статьями и особенно рьяно интересовался экспедициями Королевского географического общества. Дружил он с доктором Ливингстоном, во время дебатов о Ниле выступил против Бёртона, написав несколько весьма нелестных для него статей в «Империю». В одной он прямо обвинил Бёртона в убийстве мальчика, который стал случайным свидетелем того, как Бёртон чисто по-европейски справлял нужду в Мекке. Бёртон немедленно парировал, подчеркнув, что такой факт просто невозможен: он прекрасно знает местные обычаи, и у него безупречный арабский, так что все, с кем ему приходилось сталкиваться во время экспедиции, считали его арабом. Кроме того, если бы он действительно убил мальчика, его рано или поздно разоблачили бы и казнили.
