Подвизались там и супруги Алексеевы. Он был судья окружного суда, бросивший впоследствии судейскую карьеру и ставший профессиональным актером провинциальных театров. Его основное амплуа — «фат-любовник». Обладая хорошей внешностью, голосом, аристократическими манерами, Алексеев завоевал себе прочное положение на провинциальных сценах.
Магазин Никитина на Крестовой улице... Два больших зеркальных окна. В одном были выставлены канцелярские принадлежности, в другом — предметы роскоши: различные статуэтки из бронзы, часы, лампа в виде кузнеца, кующего подкову, которая светится красным огоньком, все в стиле «модерн». Сквозь витрины виделось, что происходило внутри магазина. Весь магазин был отделан в бледно-зеленый цвет: прилавки, касса, полки, витрины. За прилавком всегда днем сидел сам Никитин, перед ним стоял стакан с чаем и лимон. Который стакан — сказать невозможно, так как он менялся непрерывно.
К Никитину все время заходили гости — артисты театра. Посидят, выпьют стаканчик чая, поговорят и уходят. Тут же решались и репертуарные дела, если заходил главный режиссер или кто-нибудь из «ведущих», — что ставить очередной еженедельной премьерой или в бенефисе. Константин Андреевич всегда улыбающийся, тучный, красный от чая и тепла.
Как-то заходит в магазин тип. Обращается к Никитину: «Галоши у вас есть?» — «Есть» — «Можно посмотреть?» — «Пожалуйста. Евгений Яковлевич, подай галоши!». Евгений Яковлевич, младший приказчик, приносит галоши Никитина. Тип в недоумении: «Нет, мне новые надо» — «Ах, новые* так это рядом». А рядом помещался обувной магазин. Ясно, что тип ошибся дверью, и Никитин это понял с первого взгляда, но не подал вида. Вообще, разыграть кого-нибудь было излюбленным занятием Никитина. Делал он это незлобно, всегда с большим юмором.
Служила у Никитиных прислуга Ольга. И очень эта Ольга всем надоела бесконечной своей воркотней. Раз зовет ее к себе Константин Андреевич:
-Ольга, а который час?
-Без пяти минут два.
-Так вот, чтобы в два часа твоего духу в нашем доме не было!
Но Ольга знала манеру своего хозяина, никуда от Никитиных уходить не собиралась и продолжала как ни в чем не бывало воркотню.
Когда Константин Андреевич ложился вечером спать, он вместо чтения книг или газет на ночь всегда в кровати перед сном читал музыкальную партитуру какой-нибудь симфонии или оперы. Любовь к музыке и искусству вообще уживалась в нем с купеческой расчетливостью.
Ежегодно в конце года устраивалось собрание членов музыкально-драматического кружка, где делался отчет о деятельности кружка за прошедший год. Каждый отчетный год кончался с дефицитом, который всегда фиксировался в сумме 10—15 тысяч рублей.
