И далее: «Государь! Состояние расстроенного здоровья не позволяет мне продолжать командование 1-й армией, и я просил его светлость князя Кутузова уволить меня от него и разрешить мне отпуск до выздоровления. Получив отпуск, я отправлюсь теперь в Калугу. Я проведу там некоторое время для лечения, проеду затем в Тулу, где буду ожидать… Вашего Императорского Величества повелеваний относительно своего положения».
В рапорте же к Кутузову (явно рассчитанному на обращение к личному составу 1-й Западной) Михаил Богданович писал: «С прискорбием удаляюсь я от храбрых войск, служивших под моим начальством, ибо мое желание было умереть с ними на поле чести, но болезнь моя сделала совсем неспособным к исполнению моей должности».
Итак, в то время, когда один из командующих западных армий, прошедших путь от Немана до Бородина, тяжело раненный генерал от инфантерии Петр Иванович Багратион умирал, другой генерал от инфантерии, Михаил Богданович Барклай де Толли, тяжело больной, морально опустошенный, готовился оставить действующую армию.
Перед отъездом в беседе с близким человеком, адъютантом В. Левенштерном, он сказал: «Я должен уехать. Это необходимо, так как фельдмаршал не дает мне возможности делать то, что я считаю полезным. При том главное дело сделано, остается пожинать плоды. Я слишком люблю отечество и императора, чтобы не радоваться заранее успехам, коих можно ожидать в будущем. Потомство отдаст мне справедливость. На мою долю выпала неблагодарная часть кампании; на долю Кутузова выпадет часть более приятная и более полезная для его славы. Я бы остался, если бы я не предвидел, что принесет армии больше зла. Фельдмаршал не хочет ни с кем разделить славу изгнания неприятеля со священной земли нашего отечества. Я считал дело Наполеона проигранным с того момента, как он двинулся от Смоленска к столице. Это убеждение перешло во мне в уверенность с той минуты, как он вступил в Москву. Моя заслуга состоит в том, что я передал фельдмаршалу армию хорошо обмундированную, хорошо вооруженную и отнюдь не деморализованную.
Это дает мне право на признательность народа. Быть может, он кинет в меня камень в настоящую минуту, но, наверно, отдаст мне справедливость впоследствии. К тому же император, которому я всегда говорил правду, сумеет поддержать меня против обвинения со стороны общественного мнения. Время сделает остальное: истина подобна солнцу, которое в конце концов всегда разгоняет тучи.
